Скорбный дом Междуречья - Алевтина Ивановна Варава
— Барышня! — взмолился Бинарус. — Я только выполняю приказы, барышня!
— Ты! — не слушала Полина. — Сказал, что моя дочь больна! Чтобы я служила этому психованному уроду! Ты использовал то, что я рассказала раньше, мою любовь, моё отчаяние, использовал…
— Но барышня, Пушинка действительно больна, — смиренно и даже будто бы с состраданием пискнул Бинарус. — У неё душевная хворь и…
— Не смей произносить это имя, сука!
Забывая обо всём, Полина ринулась на послушка и врезала ему в бок острый носок туфли, а потом упала на колени в свои пышные юбки и стала молотить кулаками куда попало.
Было уже наплевать, как много шума она создаёт. Всё было ложью! Нет никакого смысла служить князю, нет смысла притворяться Эднарой — никто не наградит её за это свободой, даже через десятки лет! Эти лживые, подлые твари думают только о своей выгоде! Думают только о том, как использовать её! Они все служат уродскому князю и его прихотям! Все, все они!
— Ты сдохнешь, слышишь меня⁈ Сдохнешь вместе со мной! За это сдохнут все твои дети! Тварь! Хреновый из тебя актёришка! Сильно все порадуются, да⁈ Что с тобой за это сделают? За то, что я поняла? А⁈ Радуйся! Радуйся напоследок, что так удачно водил меня за нос! Мразь!
Силы заканчивались, и Полина устало осела на пол в ворохе торчащих во все стороны юбок со съехавшими обручами. Корсаж искривился, платье почти падало. Она вся раскраснелась, как взмыленная лошадь.
Бинарус собрался из лужицы, в которую она измолотила его податливое пластилиново-хамелионистое тело. Его лицо было пепельно-серым, ручонки ходили ходуном, а губы дрожали.
— Умоляю, барышня! — пал на крошечные худые коленки Бинарус. — Я только исполняю приказы! Не выдавайте меня! Если они узнают, что вы всё поняли… Они вышлют меня в долину вместе со всей семьёй! Барышня! Я буду служить вам, клянусь! Я больше никогда не обману вас! Только не выдавайте! Барышня! Из-за скандала вы лишь вновь окажетесь в жёлтом доме! Пожалуйста!..
Эта жалкая раболепная тварь вызывала только отвращение.
С трудом Полина поднялась на ноги, поддерживая корсаж.
Гномик продолжал стенать. В его огромных глазах задрожали крупные капли влаги и побежали по морщинистым щекам.
Всё ложь… Никакого ответа Тумана, никакой надежды, никакого пути домой. Всё ложь — и остаётся разве что броситься в небыль. И больше никогда не увидеть дочери, никогда не вернуться в нормальный мир, никогда не стать собой…
— Сделаю всё что угодно, барышня! Молю вас! — плакал Бинарус.
Полина смотрела на жалкое существо, закусив губу, и вдруг почувствовала, как слёзы высыхают в её собственных глазах, не успев сорваться. В гостье из другого мира нарастала решимость: безумная и отчаянная, но неудержимая.
Если всё, во что она поверила, — оказалось ловкой байкой, значит, остаётся единственный возможный путь. Единственное, что ещё можно сделать.
Но это не самоубийство. Самоубийство — не выход.
— Замолчи! — оборвала скулёж Полина, и послушок подавился очередной мольбой. — Я не выдам тебя, — объявила она.
— О, барышня! — кинулся Бинарус к ней ближе, нащупывая под подолом платья носки туфель, так яростно молотивших его только что, чтобы припасть к ним губами.
— Молчать! — рявкнула Полина, сверля его прищуренными глазами. — Я не выдам тебя никому, если сейчас ты переоденешь меня, втайне ото всех выведешь из замка к пристани и доставишь на остров Небулапариунтов к одному из входов в пещеры.
Глава 20
Зверь Тумана
— Что, барышня? — опешил гномик, вскинув на неё перепуганные огромные глазки.
— Ты слышал, — жёстко оборвала Полина.
— Но…
— Ты ничем не рискуешь, — с отвращением добавила она. — Оставишь меня там и вернёшься в комнату. Скажешь, что после приёма я была взволнована и хотела обратиться к Туману, но случайно опрокинула рюмку. Отчаялась и решилась идти с ней ночью к небыли, чтобы пополнить запас. Ты ждал моего возвращения, но так и не дождался. Лги убедительно, ты это умеешь. И никто не догадается проверять твои слова всякой хернёй вроде Горькой Правды!
— Но барышня… зачем вам проникать во владения Первородных?
— Не твоё дело!
— Барышня… — заломил свои ручки-палочки Бинарус, — вы же не можете колдовать… вы там погибнете! Вы что, вы… девица-человек никогда не доберётся до Зверя Тумана! Неужели именно это пришло…
— Каменные статуи всей твоей семейки станут отличным украшением для долины жёлтого дома! — ядовито ввернула Полина. — Выбирай. Я так и так не вернусь. И если погибну, и если моё желание исполнят. Нет объекта — нет проблем. Поворчат и вернут тебя на работу санитаром.
— Барышня! Вы погибните абсолютно точно! Эти пещеры штурмовали сильнейшие маги и самые искусные нады! Род Небулапариунтов защищает свои владения! Человеческая девица без отца никогда…
— Я твоего мнения не спрашивала! — рявкнула Полина, а потом добавила спокойнее: — Нет так нет. Отволоку за шкирку к князю прямо сейчас! Скажу, что надо лучше подбирать исполнителей!
— Ох, барышня…
Полина подалась вперёд:
— Ты отвезёшь меня к пещерам?
Бинарус скорчил страдальческую гримасу.
— Вопрос в том, кого ты любишь и хочешь спасти больше: меня или своих детей, — поднажала она и прищурилась.
— Я отвезу вас, барышня, — после долгой паузы вымученно пискнул послушок. — Да сохранит вас извечный Туман… Может быть, лучше завтра?
— Сейчас, — сквозь зубы прошипела она.
Платье они заменили удобным комбинезоном, вроде тех, в которых Полина помогала князю с его магическими делами. На ноги Бинарус наколдовал ей эластичные балетки на твёрдой толстой подошве. Волосы мановением лягушачьей лапки сплёл в тугую косу и подвернул, чтобы она не мешала, в гнёздышко на макушке. То и дело послушок пытался протестовать, но Полина даже не слушала его. Решимость что-то заморозила у неё внутри.
Справиться или умереть. Так и так нынче решится всё.
Чтобы выбраться из замка, покорный теперь Бинарус растянул стену сбоку от окна Полининой спальни и пустил от неё вниз крутые частые ступени. Ещё совсем недавно она побоялась бы спускаться так. Побоялась бы упасть. Но теперь было всё равно.
Оказалось, что по ночам, когда небо становится свинцовым и не светит, на просторах Междуречья падает температура воздуха. Снаружи было холодно. И ещё на середине лестницы Бинарус отрастил Полининому комбинезону плотные непродуваемые рукава и какую-то подкладку.
Это было кстати.
Но она даже толком не сфокусировалась на том.
Ступени, дойдя до подножья, превратились в узкий мостик над небылью, он завернул дугой и привёл, наконец, к пристани. Там сгрудились волнасы, летучие тазы этого странного мира. Один, подчиняясь воле своей сопровождающей,
