Василий Кошанский. Здравствуй, мир! - Фохт
Кролики наравне с козлами и козами были значимыми сельскохозяйственными животными в Великой Котовии: их разводили на мясо и ради меха. А вот из домашних питомцев у котиков были морские свинки и шиншиллы, кое-кто держал ящериц.
К возвращению отца я мог худо-бедно дистанционно зажечь огонь — пока мы сосредоточились на комнатных свечах — и выпустить кривенький-косенький фаербол.
— Не будь ты так похож на отца, я б заподозрил, что каким-то образом в твоем появлении на свет Мурлынов поучаствовал. Он один тёмным огнём известен был, — пробормотал Кысяцкий, когда впервые увидел мой фаербол ярко-фиолетового цвета.
Папенька и бабушка были в восторге от моих успехов, хотя Яроцап считал, что я мог быть куда прилежнее и сообразительнее.
— Я прямо чувствую, что магия в тебе высокого уровня. А затруднения вызывают элементарные упражнения, их слабые огневики, которые потом вдесятером одну пушку обслуживают, влёт осваивают. Что тебе мешает?!
Я старался изо всех сил, но мы с магией как будто существовали в параллельных пространствах. Я знал, что и как необходимо делать, но результат был смешным и жалким. Вероятно, подобные мучения испытывал бедный Валерьяныч; понятно, что характер его стал премерзким.
Признаюсь, в этот последний месяц весны я напоминал сам себе нерадивого студента, который пытается нагнать весь упущенный материал. Только вместо годового экзамена мне предстояла аттестация перед комиссией.
— Тебе надо быть готовым показать владение магией. Магомер наверняка будет испорченным. Фома роет землю в поисках поддержки, а у вашей ветви Кошанских достаточно врагов при дворе, — Яроцап списался с кем-то из столичных знакомых и пришел к выводу, что борьба за возвращение меня в очередь наследования будет непростой.
Меня не нужно было уговаривать, я и сам лез из кожи вон. К концу третьей недели я вымотался полностью, и даже аппетит стал мне изменять.
— Хватит, Ярик, он так лапы протянет! Ему надо отдохнуть и отвлечься, — решил папа, озабоченно глядя на мою осунувшуюся морду, — забудьте о магии на неделю. В конце концов, не получится с первого раза, потребуем пересмотра решения осенью!
Папенька отвёз меня на свой завод и предложил выбрать себе в подарок семейную гордость — железнорога.
— Какое б решение в столице ни приняли, я знаю, что ты достоин такого скакуна.
«Своего» козла я увидел сразу: чёрный, как ворон, здоровенный, с широкой спиной, хоть трон сверху ставь, длиннющими и острыми, как сабли, рогами. Борода заплетена в косы, что твой викинг. Он поднял морду, и наши взгляды встретились. Железнорог легко перепрыгнул заборчик, за которым пасся в компании соплеменников и ринулся к нам. Кто-то из слуг закричал и бросился наперерез, чтоб защитить князя и меня.
— Оставьте, дурни! — рявкнул папенька, прекрасно понимая, что происходит.
Козел подскочил ко мне, мягко боднул в бок. Я положил лапу ему между рогов.
— Мой!
— Самый лучший из нынешнего стада, — фальшиво улыбнулся управляющий. Кажется, у него были другие планы на этого скакуна. Наверняка пообещал его кому-то из богатых очередников.
Пора было освежить «кавалерийские» навыки. Я не был совсем новичком, на первом курсе университета научился ездить верхом во время археологической практики, на лошадей моя аллергия не распространялась. Василий Матвеевич предпочитал коляску, стесняясь короткого хвоста, но тоже умел держаться в седле. Стараясь скрыть дрожь в коленках, я наблюдал за тем, как взнуздывают моего козла. Когда все было готово, я угостил его заранее припасённой горбушкой хлеба и потрепал по холке. Тот ответил приветственным меканьем. Сесть в седло оказалось достаточно просто, куда легче, чем на лошадь, не знаю уж почему.
Нрав у моего Верного — так назвали его на заводе, а я не стал менять кличку — оказался отличным: в меру флегматичным, но весьма боевым в отношении противника. Я не раз потом благодарил отца за этого замечательного козла, который стал моим другом и соратником на долгие годы.
Вернулся в усадьбу я в приподнятом настроении. Семён выбежал встречать нас прямо к воротам, сжимая в лапах гербовое письмо. Заседание династической комиссии по нашему делу было назначено на последний день весны, оставалась как раз неделя.
— Вот что, — заявил Яроцап, когда ему сообщили дату, — пусть Вася занимается утром часа по полтора. Нельзя сейчас слишком растрачивать резерв, я пока не совсем понимаю, с какой скоростью он у него восстанавливается. А вот чтобы он не растерялся перед толпой не особо доброжелательно настроенных снобов, пусть пообщается эти дни с нашим светом. Многие соседи как раз открыли сезон садовых вечеринок.
— Васенька не любит такие развлечения, ему там неловко, — нахмурилась бабушка.
— Именно! Пусть потренируется игнорировать косые взгляды.
— Яроцап прав, — поддержал друга папенька, — Василий ни разу не появлялся на публике с тех пор, как вернулся из Мурляндии, только в академии, но там своя атмосфера.
А мне было даже любопытно познакомиться с местными аристократами. Освоившись в кошачьем мире, я перестал стесняться доставшегося мне от Василия Матвеевича короткого хвоста. А потому легко принял приглашение на литературный вечер у нашей дальней соседки Ефросиньи Игнатьевны. Её козья ферма обеспечивала молоком всю губернию, а сыры, сваренные в её хозяйстве, подавались к императорскому столу. Но помимо мясо-молочной продукции госпожа Керн — ага, привет Анне Петровне — славилась своей любовью к чтению и знакомствами в писательской среде. Несмотря на завидную бытовую магию, до котернета или хотя бы синематографа местный мир ещё не додумался, книги, журналы, газеты и прочие печатные издания играли в жизни котиков огромную роль.
Модных авторов боготворили, ступени их домов поклонники засыпали цветами, а на стенах и заборах писали слова любви и восхищения. Иногда, правда, к сомну почитателей присоединялись критики, и их послания порой могли ранить нежные души литераторов. Я знал всего одного начинающего писателя — Евдокима, но, как оказалось, сочинительство тем летом было весьма популярным увлечением среди дворянства, хотя подлинные таланты встречались нечасто.
Глава 15. Белинского звали?
Усадьба Ефросиньи Игнатьевны была одной из самых интересных в округе. Внешне дом напоминал готический собор, но при этом, как ни странно, выглядел весьма уютным. Весь первый этаж с высокими сводами и просторными галереями был предназначен для приёма гостей и прочих представительских нужд. Хозяева
