Оторва. Книга пятая (СИ) - Ортензия

Я, понятное дело забыла, вороша горы анкет, но Илья Спиридонович, он что, тоже не знал? И Люся, тоже хороша, как такое забыть можно?

В автобусе наступила мёртвая тишина, а Люся, закончив своё выступление, прижала обе руки к груди с простительным выражением на лице.

Я оглянулась. К нам едет ревизор или нет, скорее музей мадам Тюссо. Вот точное определение.

А мымра! Стерлядь старая! Сразу было видно, что статью прочитала от корочки до корочки и теперь в ожидании разоблачения бешено вращала глазами пытаясь придумать нечто такое, чтобы выкрутится.

В статье уж точно ни про пьянку, ни про угнанный мотоцикл ничего быть не могло. Чисто геройский поступок! Грудью бросилась на амбразуру. Почти как Александр Матросов.

— Ой, девочки, — внезапно разорвала тишину блондинка с галёрки, — я видела несколько дней назад эту статью, только дочитать не успела. И по фотографии не узнала. Ева на них так взросло выглядит.

Не узнала она. Меня пробило на смешок. Даже Илья Спиридонович не сразу узнал, а Валера так вообще таращился как на незнакомую девушку.

А почему она на последних сидушках? Только сейчас обратила внимание, что в автобусе произошла передислокация. На креслах, которые располагались сразу за нами, сидел мой ночной собеседник и симпатичная брюнетка. Та самая, которая мило, нараспев обращалась к своему другу: «Виталя».

И впереди, вместо двух парней сидели девчонки. Группа поддержки из Бельц. Приятно, чёрт возьми, что мы не одиноки.

И Иннокентий Эдуардович отмер.

— И эта газета у тебя с собой? — спросил он Люсю.

Подружка радостно закивала.

— В чемодане, в багажнике, — ткнула пальцем в пол и добавила, — там, внизу.

НВПэшник оглянулся на Ольгу Павловну и, вероятно, тоже всё понял по её лицу. Прошёл мимо меня, не обращая внимания на хруст под ногами, и распорядился, обращаясь к водителю:

— Откройте багажник.

Подумала, что бурундук начнёт отнекиваться, но, судя посему, тоже внимательно прислушивался к разговору и потому вытащил своё брюхо из-под руля очень резво.

Все кто был в автобусе, поднялись со своих мест, пытаясь через стёкла разглядеть, что происходит на улице. Только мымра не заинтересовалась. Расталкивая комсомольцев, на цыпочках, чтобы ни дай Бог не наступить на стекло, прошастала на своё место, что убедило меня, читала она статью и теперь представляла, что происходит в голове у НВПэшника.

Иннокентий Эдуардович раскрыв газету, едва Люся вытащила её из чемодана, сразу углубился в чтение и его лицо, сначала приняло лиловый оттенок, а потом посерело. Не дочитал, слишком мало времени прошло, а статья занимала целую страницу, но, видать, то, что успел просмотреть, ему хватило.

Сложил газету и, поднявшись по ступенькам автобуса, завис над мымрой.

— Ольга Павловна, — едва слышно проговорил он потрясая газетой — и как это понимать? Вы рассказали совершенно другую историю. Объясните мне, будьте добры, что это?

Глава 13

Очень тихо прозвучало и если бы комсомольцы не затаили дыхание, создав тем самым абсолютную тишину, вряд ли кто услышал. Хотя, абсолютную, это относительно. Поскрипывали креслами, зависая над ними, так что те, кто стоял сзади, наверняка, слов не разобрали. Зато ответ мымры был понятен всем. Она не просто ответила, завопила:

— Не надо на меня кричать! Я вам всё объяснила. Причём тут я? Мне сообщил об этом высокий милицейский чин, он что, по-вашему, будет обманывать? А если и так, то, ко мне какие претензии? Идите к нему и задавайте вопросы! Я, лично, к этому не имею никакого касательства, чтобы меня так оскорблять. А газета, что газета? Может опечатка, сплошь и рядом такое бывает. Тут ещё разобраться нужно, кто её писал. И фотография, гляньте, гляньте внимательно. Разве это Бурундуковая? Совершенно не похожа. На фотографии взрослая женщина.

Я, конечно, знаю, что лучшая защита — это нападение, но от слов англичанки реально подвисла, а на лице Иннокентия Эдуардовича отразилось такое изумление, словно увидел демократию в её отвратительном цинизме. Оставалось только изумляться его изумлению.

Но мымра и сама сообразила, что ляпнула лишнее, тем самым выдав себя с потрохами, и умолкла.

Что сказал НВПэшник, наклонившись почти к её уху, я не расслышала, и скорее всего никто, кроме Гольдман, которая сидела рядом, но ответа не последовало. Мымра скукожилась и это порадовало. Оставалось надеяться, что теперь до Крыма мы будем ехать в относительной безопасности.

— А о чём написано в газете? — тут же раздались выкрики со всех сторон салона.

— Да, скажите.

— А пусть кто-нибудь прочитает.

— Всем же интересно.

— А это точно про Бурундуковую?

Несколько пар глаз стрельнули в мою сторону. Я улыбнулась в ответ и сделала лёгкий поклон. Мол, вот она я, прошу любить и жаловать.

НВПэшник громко хмыкнул.

— А что, вот прямо сейчас и зачитаю. И уверен, всем будет полезно послушать и узнать, что среди вас есть мужественные комсомольцы, которые, не задумываясь, вступят в бой с любым врагом социалистического общества.

О, как. Почувствовала себя героиней мыльной оперы, сценарий, которого писал недоучка. Ну в самом деле, во времена СССР реально так разговаривали или просто в автобус напичкали всех идейных, которых смогли отыскать на просторах Молдавии? А если так, на минуточку представила всю эту компанию, умноженную на 15 республик, а потом на 21 день пребывания. Да я тронусь уже через неделю общения, в лучшем случае и попаду как раз туда, куда хотела впихнуть меня мать Валеры. Вот сучку пробьёт на ха-ха, когда узнает, что всё произошло без её непосредственного вмешательства, а лишь по тупости Синицыной, вообразившей себя умнее всех. Почему-то на память сразу пришёл фильм «Дежавю», в котором гангстер впервые попав в страну Советов, как раз через неделю тронулся головой, пообщавшись с борцами за идеалы революции.

Додумать мне как обычно не дали.

В автобус протиснулся беременный бурундук с веником в руках и, потеснив своим животом НВПэшника, возмущённо сказал:

— Иннокентий Эдуардович, подождите. Что значит, сейчас зачитаю? Там же целая страница, я видел, четыре колонки. Это ведь займёт массу времени, а потом ваши комсомольцы начнут обсуждать статью, знаю, присутствовал. Ваша информационная лекция затянется на несколько часов, а я вам говорил, нет у нас времени. Я предлагаю более разумный вариант. Быстренько прибраться, пока никто не порезался и поехать. А вот по дороге вы прекрасно сможете и газету озвучить и в прениях поучаствовать.

И он, выбрав ближайшего к себе комсомольца, вручил веник Гольдман, со словами:

— Давай, быстренько приберись и поехали.

К его удовольствию, никто возражать не стал. Народ высыпал на улицу, а у Гольдман, даже нашлись добровольные помощники, которые помогли собрать крупные осколки.

Я тем временем, воспользовавшись паузой, потащила Люсю в магазин. Тёплый Нарзан мне не понравился, а вот Боржоми, помнила из прошлой жизни, была прекрасна даже в горячем виде.

Ну и заодно, едва мы завернули за угол, обняла подружку и расцеловала. Хоть и с большим опозданием, но она вытащила нас обеих из полного дерьма, в которое с неутомимым упорством пыталась затолкать мымра.

Когда мы вернулись, все уже сидели по своим местам и водила глянул на нас с явным неодобрением. Но в этот раз, мне было глубоко наплевать. Протолкала вперёд Люсю, а сама одарила всех очаровательной улыбкой. Даже мымру, получив от неё в ответ взгляд полный ненависти. Главное, что в наморднике и кусаться какое-то время будет не в состоянии.

Бурундук даже не стал ждать, когда мы доберёмся до своих мест, едва вошли, захлопнул двери и автобус задним ходом стал выбираться на дорогу.

Как ни странно, газетой завладел Виталик и, развернувшись вполоборота, чтобы его все могли слышать, громко и с выражением начал читать:

— Восьмого июня сего года, многие отдыхающие в районе Комсомольского озера могли наблюдать необычную картину.