Последний Герой. Том 9 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Он не успел договорить — за дверью послышалось шуршание. Дверь приоткрылась, но на цепочке. В проёме показалась Катя — в стареньком халате, с мешками под глазами.

— Катерина, это я, — сказал я.

— Привет, Максим.

— Помнишь, мы с тобой вчера разговаривали, что я приеду, мы побеседуем?

— Я не хочу об этом разговаривать.

— Ты открой, мы зайдём, поговорим, — мягко настаивал я.

Она сняла цепочку, впустила нас. Мы вошли. Одна рука у неё была за спиной.

— Что там у тебя? — спросил Сальников.

Она показала руку — в ней был кухонный нож.

— Ну ты даёшь, — воскликнул Саня. — Ты нас встречаешь с ножом? Мы к тебе со всей душой, а ты…

— Я ведь не знала, кто придёт, — пробормотала она. — Я всё ещё боюсь. А вдруг это Харченко.

— Ну вот, — сказал я. — Чтобы не бояться, нужно довести дело до конца.

— Я не буду писать заявление, — возразила Катя.

Катя выглядела неприметной, серенькой мышкой. Но глаза… глаза были зелёные, ярко-зелёные — они сразу выделялись, особенно в сочетании с серёжками, где сверкал камушек того же оттенка. Чтобы хоть как-то её успокоить, я сказал:

— Красивые у тебя серёжки, под цвет глаз.

Она чуть коснулась уха и тихо проговорила:

— Да, это малахит. Ничего ценного, но мне нравится.

— Да хрен с ним, с заявлением, — сказал я. — Ты просто поговори с женщиной. Она тебя выслушает. Это психолог, её зовут Яна. Побеседуй, никто тебя не принуждает ни к чему.

— Если я с ней поговорю, вы от меня отстанете? Обещаете?

— Обещаю.

— Хорошо.

Я сделал шаг назад, освобождая пространство, Яна подошла к Кате, мягко взяла из её руки нож и сказала тихо:

— Катя, всё хорошо. Нож больше не нужен. Здесь никто тебя не обидит.

— Я просто… боюсь, — прошептала Катя. — Всё время кажется, что он опять войдёт.

— Это нормально, это чувство не уходит сразу, — спокойно ответила Яна. — Но сейчас ты в безопасности. Попробуй почувствовать пол под ногами, стены вокруг. Это твой дом. Здесь решаешь ты.

Катя опустила взгляд, медленно, как во сне, прошла в комнату и села.

— Я даже… я не уверена, что смогу говорить, — сказала она.

— И не нужно сразу, — ответила Яна мягко. — Мы просто посидим, я спрошу только то, что ты сама готова сказать. Иногда просто молчать рядом — уже помогает. Ты согласна?

Катя кивнула, губы дрогнули.

— Хорошо, — выдохнула она. — Я попробую.

— Вот и прекрасно, — сказала Яна. — А теперь давай начнём с самого простого — с дыхания.

Психолог повернулась к нам и добавила:

— Мальчики, а вы… вас попрошу на выход. Я должна быть одна.

— Да без проблем, — сказал я.

Мы с Сальниковым вышли из квартиры, я плотно прикрыл за собой дверь. Спустились.

На улице было тихо. Мы остались ждать.

Прошло полчаса. Потом час. Полтора.

— Блин, — ходил взад-вперёд у подъезда Сальников. — Чё они там, заболтались, девоньки? Уже жрать охота, я с утра ничего не ел, не успел. Может, до магаза сгонять? Кофейку с чебуреками взять? Тебе брать, Макс?

— Ну, возьми, — сказал я.

Сальников ушёл. Минут через пятнадцать, наконец, из подъезда вышла Яна. Вид у неё был растерянный и задумчивый. Она явно опаздывала на свой следующий сеанс, который, как говорила, должна была провести онлайн, но теперь это её, похоже, совсем не заботило. Она была погружена в какие-то свои мысли, и эти мысли, судя по ее лицу, были не из лёгких.

— Ну как? — спросил я.

— Тяжёлый случай, — выдохнула она. — Такое в моей практике впервые.

— Ты убедила её написать заявление?

— Нет, — покачала она головой.

— И что она говорит?

— Я по профессиональной этике не могу, Максим, вам это рассказывать.

— Ох, Яна, — вздохнул я. — К чёрту эту этику. Тут судьбы решаются. Тот ублюдок, что похитил её, выйдет сухим из воды. И мало ли, что он ещё натворит.

Яна отрицательно помотала головой и поджала губы.

— Расскажи мне, — сказал я тише. — Я тебе обещаю никому не рассказывать и не использовать твои слова как показания. Просто как профессионал — профессионалу. Чтобы я мог, если что, правильно среагировать и принять меры.

Мы сели на лавочку у подъезда. Я даже не чувствовал холода, видимо, и Яна тоже — она долго молчала, словно подбирала слова.

— Понимаешь, — проговорила она наконец, — в ней как будто живут два человека.

— Она что, шизофреник? — спросил я.

— Да нет, — покачала она головой. — В медицинском плане она психически здорова. Но она говорила мне какие-то такие странные и страшные вещи…

— Какие страшные вещи? — удивился я.

— Ну, не прямо говорила, — ответила Яна, — а по оговоркам, по реакциям видно, что её что-то тяготит, и она готова убрать всё на своём пути, чтобы достичь цели.

— Ох, Яночка, ты так туманно всё рассказываешь, — вздохнул я. — Давай больше конкретики. Что именно она сказала?

Психолог выдохнула и стала говорить чётче.

— Конкретно она сказала, что сюда приехала, чтобы найти отца. Он пропал буквально несколько месяцев назад, перестал выходить на связь.

Я вспомнил, что Элла и Акбар тоже говорили, что она появилась тут внезапно.

— Так, и что дальше?

— Её отец, — продолжила Яна, — на пенсии, военный пенсионер. Она перестала с ним общаться лет десять назад, когда ещё была подростком и уехала учиться в другой город. Он был сложным человеком, но за последние годы она поняла, что во многом похожа на него, и хотела наладить с ним отношения. Начала переписываться, стали созваниваться, а потом он замолчал — просто перестал выходить на связь.

— Почему она не заявила на утрату родственных связей? — спросил я. — Если бы заявила, полиция бы занялась розыском.

— Она не хотела связываться с полицией, — ответила Яна. — По её словам, он натерпелся от полиции раньше. С той ссоры, которая у них была, тоже был какой-то скандал, и она не хотела вновь привлекать правоохранителей. Хотела найти его сама.

— И тут появился Харченко, — произнёс я.

— Да, — кивнула Яна. — Он похитил её и чуть не сорвал её планы. И знаешь, в чем она призналась мне? — Яна задержала взгляд. — Она хотела отрубить ему голову. Своему похитителю. Представляешь, Макс, по ней ведь так не скажешь. Но она говорила о живом человеке, о том, чтобы топором отрубить ему голову.

— Ну, она же сидела взаперти. А что за скандал был у её отца с полицией? — спросил я. — Это тебе она рассказала?

— Да, — тихо ответила Яна, — я смогла войти к ней в доверие. Пообещала ничего не рассказывать. Но мне даже стыдно, что я сейчас это говорю. Ты прав, тут дело мутное.

— И что именно там было? — настаивал я.

— Она сказала, что его как-то задержала полиция, это было где-то лет десять назад, по заявлению одного подростка, — проговорила Яна. — По словам того подростка, якобы её отец пытался его убить и съесть.

— Что? — вырвалось у меня. — Людоед?

— Не знаю, бред какой-то, — вздохнула Яна. — Может, это больная фантазия, или триггеры прошлого сыграли. Но со слов Кати — тогда, десять лет назад, никто тому подростку не поверил. При обыске у ее отца ничего не нашли, его отпустили, подростка отправили на реабилитацию. Больше свидетелей не было.

— А фамилия того подростка? Имя? — спросил я.

— Она не сказала, — покачала головой Яна. — И не скажет. Можешь сам не пытаться узнать. Она… странная.

— Ладно. Спасибо, Яна. Я и так всё выясню.

В этот момент к нам подошёл Сальников с двумя стаканчиками кофе и пакетом с чебуреками.

— О, Яна, — позвал он. — Ну, как всё прошло? Кофе будешь?

Он подал один стакан мне с вопросительным движением — можно ли отдать мой кофе ей. Я беззвучно кивнул и протянул стакан Яне.

Мы собрались втроём в кабинете майора — я, Мордюков и Сальников. Вадим Владимирович Черноусов сидел в кресле за столом, курил, и лицо его было мрачным.

— Что же ты, Вадим Владимирович, — прокряхтел Мордюков, — не сказал нам, что факт людоедства, вернее, первое заявление по этому поводу, было написано ещё аж десять лет назад — на некоего гражданина Геннадия Строкова, отца нашей спасённой официантки.