Герцогиня на службе у Короны (СИ) - Ширай Вера

— Я безумно рада это слышать, — ответила я, не позволяя себе сбиться с вежливого тона, — и с радостью вернусь в родовой замок Террансов, как только герцог завершит свои дела во дворце.

Я ощутила, что настал удобный момент закончить разговор. Руки сами приготовились к движению — лёгкому прощальному поклону. Но стоило мне едва склонить голову, как граф Дюк сделал шаг ближе. Его тень накрыла меня, он чуть наклонился, и в этом движении не было ни капли случайности: он всем своим видом показывал, что разговор окончен быть не может.

— Возвращайтесь прямо сейчас, — он чуть подался ко мне, будто намеренно сокращая расстояние и стараясь поймать мой взгляд. Его голос звучал низко, уверенно, словно приказ, а не предложение. — Дела пойдут куда быстрее. Тем более… — уголки губ изогнулись в хитрой усмешке, — я назначил цену на сеялки господину Ленноксу в полтора раза выше, чем вам. Думал, вы сами навестите меня, чтобы урегулировать этот вопрос.

— Но, как видите, — я сделала полшага назад, вернув привычную дистанцию, — я здесь с мужем.

Музыка в зале становилась всё громче, пары выходили на середину зала, кружась в танце. Но я ощущала на себе взгляды — не прямые, а почти незаметные, косые взгляды, стоит посмотреть на этих людей, как они снова делали вид, что заинтересованно смотрят на фрески и шторы. Но меня не покидало чувство, что любопытные придворные уже шепчутся, следя за каждым движением.

Граф не мог быть так слеп, чтобы не понимать, какие слухи и разговоры может посеять наша беседа. Он слишком заметен. Он необычайно красив, слишком яркая фигура для того, чтобы его общество оставалось без внимания. Если бы я провела полвечера рядом с лордом Дербишем или любым другим пожилым советником — никто бы и слова не сказал. Но две минуты общения с графом Дюком могли обернуться сплетнями, которые подорвут и без того хрупкое равновесие моего брака.

— А я так понимаю, что его здесь сейчас нет, — произнёс граф неожиданно резко, словно в его словах звучал не просто упрёк, а зашифрованный намёк.

Я глубоко вдохнула и сохранила спокойный тон:

— Не переживайте. В скором времени он вернётся. А пока… я пойду пообщаюсь с подругой.

— Оставьте, — его голос прозвучал сухо, почти холодно. — В этом замке у вас нет друзей.

Он смотрел прямо на меня, и в этом взгляде было что-то тревожное, не то предупреждение, не то угроза. И прежде чем я успела возразить, за моей спиной раздался знакомый голос — сладкий, приторный, словно плохой музыкант мучает струны, а уши уже ноют. Я знала этот голос и не скажу, что он был мне приятен.

Он не нравился мне с самого детства.

— Дорогая доченька, герцогиня Терранс, — протянула знакомым, сладковатым голосом мачеха. Она, как всегда, держала отца за локоть, словно боялась выпустить его из рук даже в толпе. На нём был насыщенно-зелёный камзол, подчёркнутый тёмным поясом — строгий, достойный. А она… мачеха, в отличие от него, выбрала платье, которое невозможно было не заметить: яркая ткань, пышные рукава и чуть вызывающее декольте. Она словно наслаждалась тем, что её наряд тянет взгляды к себе, даже здесь, в окружении высшей знати.

Её глаза чуть сузились, когда она заметила, кто стоит рядом со мной. Улыбка стала мягче, почти ласковой. Пока отец поприветствовал меня, мачеха тут же попросила быть представленной лорду.

— Ох, дорогой граф Дюк, — обратилась она с наигранным восхищением, чуть наклонив голову. — Приятно знать, что соседи моей дорогой дочери уже успели стать ей близкими друзьями. Не хотела прерывать вашу беседу… — она опустила глаза, будто виновато, но слишком искусно, чтобы это выглядело искренне.

И в тот момент я впервые за всё время посмотрела на ситуацию со стороны и — к собственному удивлению — испытала облегчение. Теперь это была не беседа между мной и графом, а компания. Пусть и нежеланная.

— Дорогая леди, — граф Дюк чуть наклонился к мачехе, улыбнувшись тем самым вежливым, но теплым взглядом, что не оставлял сомнений: он умеет обольщать, когда того хочет. — Вы ничего толком не прервали. Я как раз приглашал вашу дорогую дочь на танец.

Я почувствовала, как все взгляды вокруг будто стали тяжелее. Танец с ним — значит дать повод для разговоров. А я не могла позволить себе стать центром очередных сплетен. Мельком оглядев зал, я искала спасительный предлог для отказа. Может быть, весточка от сестры? Или семейный разговор с отцом?

Я посмотрела на мачеху в надежде, что она поймёт мой взгляд и подбросит подходящую отговорку. Но та только закивала, повторяя свои извинения и перемешивая их с напыщенными пожеланиями прекрасного танца, словно подталкивала меня прямо в руки графа.

Я заметила Ариану, которая только что завершила свой танец и уже спешила ко мне. Её лёгкие шаги выдавали нетерпение, но девушка всё же вежливо опиралась на руку знатного юноши. Сын восточного герцога — будущий хозяин обширных земель — смотрел на младшую сестру герцога Терранса так, словно она была единственной девушкой во всём зале. Его взгляд был полон юношеского восхищения, и Ариана, сияя улыбкой, явно наслаждалась этим вниманием.

— Простите, — сказала я, подавая знак Ариане приблизиться, — я, наверное, останусь с сестрой мужа. Ей, должно быть, захочется отдохнуть после танцев.

Ариана радостно подскочила ко мне. Щёки её горели, глаза светились счастьем, но, несмотря на внимание юноши, её взгляд то и дело возвращался к графу Дюку. Его осанка, высокий рост, уверенное обаяние — всё это словно тянуло взгляд юной девы к себе.

Граф заметил это мгновенно. Он склонился к девушке, оставляя лёгкий поцелуй на её руке:

— Все любят танцы, — сказал он, и голос его прозвучал чуть мягче, чем в мою сторону.

— О да! — вспыхнула Ариана, заглядывая ему прямо в глаза. — Танцы — это потрясающе. Очень рекомендую!

Я видела, как её плечи дрожат от восторга, и понимала: для Арианы одно только внимание такого человека уже было чудом. Я знала, что юные леди давно составили список желанных женихов, и граф Дюк там занимал отнюдь не последнее место.

— Вот видите, — граф выпрямился и снова обратил внимание на меня. — Леди Ариана Терранс уже повеселилась вдоволь и рекомендует нам присоединиться. Так что, миледи, теперь ваш черёд.

— Конечно, милая, иди, — тут же подхватила мачеха, с той самой маской заботы, что всегда скрывала её истинные намерения. — Не стоит так поступать с самим графом. Мы с отцом подождём тебя здесь.

В её словах прозвучала сладкая усмешка — приказ, завуалированный заботой.

— Ну вот и отлично, — подытожил граф, протягивая ко мне руку. — Я думаю, ваша матушка с радостью присмотрит за юной леди Арианой. А вы, миледи, не станете во второй раз прилюдно отказывать мне в танце. Иначе я могу счесть это оскорблением. — сказал граф и улыбнулся мне одной из своих лучших улыбок.

Я была возмущена, но решила не привлекать к нам лишнего внимания и всё же положила ладонь в руку графа. Его пальцы едва коснулись моей перчатки — без лишнего давления, но так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что приглашение принято. Мы медленно двинулись к центру зала, где уже собирались пары для нового танца.

Музыканты готовились: лютни звенели, флейты переговаривались между собой, а в зале гул голосов то поднимался, то стихал. Кто-то смеялся за столами, кубки громко сталкивались, слуги сновали меж людей, разнося вино и блюда. Но когда первые ноты зазвучали, шум отступил, и внимание собравшихся сосредоточилось на танцующих.

Я позволила графу повести меня в фигурах танца, но держала себя отстранённо. Каждый мой шаг был осторожен, каждое движение — чуть холоднее, чем следовало бы. И он, к моему удивлению, не пытался нарушить эту границу: держал дистанцию, не позволял себе лишнего и лишь изредка задерживал на мне взгляд — пристальный, изучающий.

— Что вам от меня нужно, дорогой граф? — спросила я тихо, когда фигура танца позволила нам приблизиться. — Вы снова ставите меня в неудобное положение.

— Я хочу лишь повторить, — его голос был низким и почти спокойным, — у вас здесь нет друзей.