Преподавательница Вирита. Попаданка в Академии Артефакторов - Юлия Шахрай

Судя по ракурсу, лежу на полу. В поле зрения попадают две двери, шкаф с покосившейся дверцей, кровать, стол с тремя табуретами в углу и лампочка, болтающаяся под потолком.

Это место мне совершенно незнакомо.

Ворона, видимо, заметив, что я пошевелилась, перестаёт метаться, взлетает мне на грудь и внимательно всматривается в лицо:

— Жива! Ты жива! Карр! Вирррита, ну ты меня и напугала! Карр!

В маленьких чёрных глазках светится разум. Разумная птица? Такого опыта в моей жизни ещё не было. Галлюцинации на старости лет? Вес галлюцинации отлично ощущается. Как-то всё слишком реально.

На всякий случай уточняю:

— Кто ты, и как я здесь оказалась? — голос кажется странным, как будто не моим.

В глазах вороны появляется паническое выражение:

— Карр! Ты что?! Не пугай меня! Вирррита, прекрррати!

— Вирита? — до меня доходит, что ворона использует чужое имя. — Меня зовут Вера.

— Вирррита! Ты сошла с ума? Карр! Карр!

От переизбытка эмоций птица снова спрыгивает на пол и начинает метаться, забавно перебирая лапками. Пользуюсь этим и принимаю сидячее положение.

Обнаруживаю, что на мне серенькое платье и протёртые башмаки. И надеты они на тело, которое ничем не напоминает моё прежнее. У этого хрупкие запястья, узкие щиколотки, тонкая талия и высокая грудь. Такой тощей я не была даже в студенческое время, что уж говорить о последних годах. Да и грудь у меня появилась лишь после родов, но даже тогда она была гораздо более скромных размеров. К тому же я уже привыкла к тому, что кожа с горами потеряла упругость, покрылась пигментными пятнами и морщинами, а на этих руках она гладенькая, словно мне снова восемнадцать.

Окончательно перестаю понимать происходящее. Допустим, меня могли похитить… Хотя зачем им старая пенсионерка — большой вопрос. Говорящую ворону можно списать на галлюцинации, так же как и мой внешний вид. Но вот то, что подняться удалось без малейшего усилия, что в теле отсутствует боль, ставшая неотъемлемой частью моей жизни — действительно странно. Это сон? Слишком последовательно и сложно для сна. Да и никогда мне такие подробные не снились.

Непонятно, но очень интересно.

— Здесь есть зеркало? — уточняю я у вороны.

Она перестаёт метаться, долетает до тумбочки, которую раньше не удавалось рассмотреть из-за кровати, и возвращается с небольшим, сантиметров десять, зеркалом.

Всматриваюсь в собственное отражение и едва не роняю зеркало — на меня смотрит большеглазая шатенка с каре и длинной чёлкой. Кожа лица ровная и молодая. Глаза тёмно-серые, обрамлённые длинными ресницами. Бледноватые пухлые губы.

Совершенно чужое лицо. Щипаю себя за руку — где-то слышала, что если будет больно, это точно не сон. И мне больно.

Голова начинает кружиться от шока, так что опускаюсь обратно на пол.

Итак. Вариант того, что это сон, исключать всё равно рано. Но будет глупо умереть ещё раз только потому, что это по-настоящему, а я считаю, что нет. Если отбросить версию со сном, то я в незнакомом теле и в незнакомом месте. А рядом со мной говорящая ворона.

Последнее, что помню — это как я умирала. Если память не подводит, могу сказать, что не так я себе представляла жизнь после смерти. Бурлящим котлам или крылатым в белых одеждах я бы не удивилась. Но ворона…

Повторяю свой вопрос:

— Кто ты? Почему ты называешь меня Вирита? Что это за место?

— Ты не Вирррита! — ворона распушает перья и словно нахохливается.

— Не Вирита, — соглашаюсь я. — Меня звали Вера. Я думала, что умираю, но когда открыла глаза, оказалась здесь. И я всё ещё жду ответов на свои вопросы.

— Не Вирррита, значит… Это объясняет то, почему я почувствовала, что развоплощаюсь, а потом всё верррнулось, как было… Значит, Вирррита действительно умерррла!

Ворона выглядит искренне огорчённой и растерянной. Протягиваю ладонь в желании её утешить и оглаживаю встопорщенные перья.

Птица какое-то время молчит, принимая ласку, затем наклоняет голову набок:

— Что последнее ты помнишь?

Прикрываю глаза, чтобы сосредоточиться, и медленно отвечаю:

— Я была в своей спальне, когда мне сдавило грудь. Было больно и не получалось вдохнуть. Я ясно поняла, что умираю. У меня вся жизнь промелькнула перед глазами, а потом очнулась в этой комнате.

Помню всё так, словно это было в далёком прошлом, будто с того дня прошло так много времени, что и эмоции уже притупились. Даже не чувствую грусти из-за того, что оставила дочек и внуков. Разумом понимаю, что их наверняка расстроила моя смерть, ведь они меня очень любили, но грусти не чувствую. И даже то, что я оказалась непонятно где и в незнакомом теле, вызывает лишь любопытство.

— Ты болела? — нарушает молчание птица.

— Болела, — соглашаюсь я. — Но в моём возрасте сложно оставаться здоровой — в прошлом году мне стукнуло пятьдесят.

— Вот оно как! — птица снова вздыхает. — Непонятно, как ты попала в это тело, но ррраз уж всё так… Меня зовут Ворррона. И я фамильяррр Виррриты, а теперррь и твой.

— Вирита — это девушка, в чьё тело я попала?

— Да. Она в последнее вррремя вела себя стррранно: забывала поесть, почти не спала… Я боялась, что Вирррита себя доведёт. Старалась рррасторррмошить, но она не обррращала на меня внимания… Ты ведь не собиррраешься умирррать?

— Нет! — заверяю я.

— Ты уверррена? — в голосе птицы появляется настороженность.

— Уверена, — улыбаюсь я и сажусь. — Раз уж я получила второй шанс, будет глупо выбросить его на помойку. Я не привыкла сдаваться.

— Это хорррошо! — успокаивается Ворона. — Если умрррёт Вирррита, умррру и я. Фамильяррры пррривязаны к хозяевам жизнью и смеррртью, так что я жива только благодаррря тебе.

— Вот как?! — удивлённо приподнимаю брови я. — В моём мире нет фамильяров.

— Пррравда?! Неужели у вас все настолько сильные маги?

— Маги? Магов у нас тоже нет. Вернее, есть, но они не маги, а шарлатаны. Никому из них не удалось доказать, что они действительно что-то умеют. Так что думаю, магии у нас нет.

— Хм… Какой стррранный мир! — удивлённо округляет глаза Ворона. — А воррроны у вас есть?

— Есть, — улыбаюсь я. — Давай пересядем на кровать — здесь дует.

— Хорррошо, — кивает птица.

Ждёт, пока я с удобством расположусь на тёмно-синем покрывале, затем перелетает на тумбочку и застывает:

— Но ррраз в вашем мире нет магии, у вас, наверррное, очень отсталый мирр?

— Не сказала бы, — улыбаюсь я. — У нас развита наука. Но ведь и у вас тоже — иначе откуда здесь взяться лампочкам? — киваю на потолок.

— Из-за магии, конечно, — снова удивляется ворона. — У нас центррральное освещение. В прррошлом году как ррраз заверрршили магофикацию