Хозяин антимагии #5 - Миф Базаров

Прощаясь вечером, я смотрел на освещённый огнями каркас вокзала.

Да, до открытия ещё далеко. Но энергия, вложенная в это место, уже ощутима. Это будет не просто транспортный узел. Это будущий культурный магнит, который притянет сюда лучших людей со всей империи. И от этого я испытывал глубочайшее удовлетворение учёного, чей эксперимент проходит успешно.

Следующий телепорт, ведущий уже в центральную колонию «Точка», был больше и роскошнее предыдущих. Мрамор, позолота, униформа чиновников — здесь всё кричало о деньгах и власти. Но суть от этого не менялась.

Очередь двигалась медленно.

Таможенники с пристрастием досматривали багаж, выискивая малейший повод для поборов. Я снова ехал в вагоне третьего класса, и снова меня окружали ропот и недовольство.

— В «Яковлевке» проезд ещё копейки! А тут последние штаны снимают! — ворчал седой мастеровой.

— Тише ты, услышат! — шикала на него жена.

В вагон перед самым переходом вошёл очередной чиновник с блокнотом.

— Сбор на поддержание магической инфраструктуры приграничья! С человека по полтине!

В воздухе повисло горькое молчание. Люди с ненавистью смотрели на поборщика, но покорно рылись в кошельках. Это был уже третий сбор на маршруте.

Я молча заплатил, записывая в блокнот номер жетона чиновника и формулировку побора.

Рядом со мной какой-то мужчина тоже что-то быстро и яростно строчил в тетради, бросая на поборщика злые взгляды.

Телепортация прошла без происшествий, как, в принципе, и четырёхчасовая поездка по «Точке».

Вскоре поезд подошёл к вокзалу в пригороде Новогородска — столицы центральной колонии.

Власти города не разрешили мне провести туда дорогу, поэтому главная станция находилась на моих землях, в нескольких десятках вёрст от города.

Вышел на перрон, где уже суетились извозчики, предлагая свои услуги. Ко мне сразу же подошёл начальник станции, узнав.

— Кирилл Павлович! Добро пожаловать домой! Не ожидали вас! Машину вашу уже разгрузили, распорядиться подать? Или, может, экипаж?

— Спасибо, — кивнул я. — Подавайте машину. Давно меня здесь не было. Небось поменялось уже всё.

— Да, ваше сиятельство, поменялось, — он поклонился и помчался отдавать распоряжения.

Рядом, у выхода из вагона, замер сосед с большим блокнотом. Он смотрел на меня с изумлением, затем взглядом прошёлся по моей одежде, по тому, как со мной разговаривает начальник станции. И лицо попутчика озарилось пониманием.

— Так вы… Вы и есть барон Пестов? Ой… то есть граф, — выдохнул он.

Я молча кивнул.

— И вы… вы специально ехали в третьем классе, чтобы всё это увидеть своими глазами? — мужчина махнул рукой в сторону телепорта, имея в виду творящийся там произвол.

— Да, — подтвердил я. — И более того, намерен с этим бороться.

Глаза собеседника загорелись.

— Вы не против, если я использую это в своей статье? Я репортёр «Новогородского вестника».

Внимательно посмотрел на него. Свободная пресса — это отличный союзник в борьбе с коррупцией.

— Не против. При условии, что вы придержите публикацию на пару недель. Дайте мне время начать официальные процедуры. А потом… потом я дам вам эксклюзивное интервью.

— Договорились, ваше сиятельство! Жду вашего сигнала!

— Вас зовут-то как? — поинтересовался я у явно стушевавшегося человека.

— Владимир Гиляровский, — представился он, с жаром пожимая мне руку.

Оставил его, полного журналистского задора, на перроне и сел в поданное авто.

Дорога до дома заняла меньше получаса, всё вокруг разительно поменялось за столь короткое время.

Бывшие сельскохозяйственные земли постепенно превращались в индустриальный центр всех колоний. Производства, склады росли и множились как на дрожжах рядом с крупным логистическим центром колонии.

По дороге проехал два КПП, и наконец попал в свою деревню, которая уже начинала меняться, постепенно превращаясь в небольшой город.

Остановил машину недалеко от дома. Из открытых окон доносился аппетитный запах жареного мяса со специями и звонкий, беззаботный смех моей младшей сестры Таси.

Я замер на мгновение у входной двери и слушал этот звук. Вся усталость пути, вся горечь от увиденного произвола, от похорон друга и боёв в «Новоархангельске» медленно отступали, растворяясь в тепле домашнего очага и в этом смехе.

Дом — это место, куда ты всегда хочешь вернуться.

Я глубоко вздохнул, расправил плечи и толкнул тяжёлую дверь.

Глава 8

Войдя в дом, я замер на пороге, осматриваясь. Меня поразила теснота, которую ранее не замечал. Прихожая, до этого казавшаяся вполне просторной и уютной, теперь напоминала каморку.

Стены, скрипучая лестница на второй этаж — всё это было милым, тёплым, но… недостойным. Недостойным графского титула, который я теперь носил.

Этот дом был временным пристанищем, лагерем на пути к настоящей цели — возвращению родового имения. Я должен был вернуть наши земли, отстроить свою усадьбу, а не ютиться в чужом доме. Денег на это уже должно хватить, мои предприятия работали, обороты росли. Точные цифры ещё предстояло узнать у Осипа, но я был уверен, что средств достаточно.

В доме пахло свежей выпечкой и мамиными духами: ландыш и ваниль.

Из столовой доносились звонкий смех Таси, спокойный, размеренный голос матери, отдававшей распоряжения служанке Машке, и услужливое ворчание лакея Потапа.

Никто не вышел меня встречать. видимо, шум мотора попросту не услышали за домашними делами.

Мотя почуял знакомые запахи, голоса. Он пронзительно взвизгнул и серебряной пулей унёсся вглубь дома, растворяясь в воздухе.

Через мгновение из столовой раздался его радостный требовательный писк, а следом послышался взвизгнувший от восторга голос сестры.

— Кирилл! Братец вернулся!

Я бросил дорожный плащ на вешалку и прошёл в столовую.

Мама уже вставала из-за стола, её лицо озарила сияющая улыбка.

Тут же на мне мгновенно повисла Тася, едва не опрокинув тарелку с остатками десерта.

— Ты живой! Целый! И совсем не изменился! — она отступила на шаг, осматривая меня с ног до головы с преувеличенной серьёзностью. — Только загорел. Очень сильно загорел.

— А я думал, не заметишь, — рассмеялся, обнимая Тасю, а затем и маму.

— Сынок… Мы так ждали. Уже начала волноваться, — прошептала она, и в глазах читалось облегчение.

— Всё хорошо, мама. Я дома.

— Кирилл Павлович… Барин… — прохрипел Потап, появляясь в дверях столовой.

Он медленно, с трудом выпрямился, чтобы сделать почтительный поклон. Я с тревогой отметил, как сильно слуга изменился за эти месяцы. Казалось, время давило на него с удвоенной силой спина согнулась