Темный Лорд устал. Книга V - Тимофей Афаэль

Кабинет губернатора был огромным, роскошным и помпезным — воплощением власти и богатства.

Высокие потолки с лепниной. Массивная хрустальная люстра. Панорамные окна во всю стену с видом на центральную площадь Северогорска. Мраморный пол, покрытый дорогими коврами. Стены, обшитые деревянными панелями из редких пород, украшенные картинами и дипломами в золочёных рамах.

В центре — огромный стол из тёмного дерева, за которым восседал губернатор Виктор Павлович Громов. Мужчина лет пятидесяти пяти, полный, с круглым лицом, залысинами и маленькими глазками-бусинками. На нём был дорогой тёмно-синий костюм, на запястье — часы стоимостью с небольшой дом, а на пальце — массивный золотой перстень с печаткой.

Перед его столом, в креслах для посетителей, сидели четверо высокопоставленных чиновников областной администрации — его ближний круг, те, кто принимал реальные решения.

Заместитель губернатора по экономике — грузный мужчина лет пятидесяти с самодовольным лицом. Директор департамента финансов — худой, нервный человек в очках. Руководитель управления по развитию территорий — женщина средних лет в строгом костюме. И начальник областного управления безопасности — седой мужчина с военной выправкой.

На стене за спиной губернатора висел огромный голографический экран, на котором светилась карта области с отмеченными городами, промышленными зонами, транспортными маршрутами.

Громов как раз произносил речь. Пафосную, самодовольную речь о «стратегическом развитии региона» и «эффективном распределении ресурсов».

— … и таким образом, джентльмены, — говорил он, откинувшись на спинку массивного кожаного кресла и поигрывая дорогой ручкой, — мы видим, что концентрация инвестиций в ключевых промышленных центрах даёт максимальную отдачу. Промышленный, Заречье, Северный — вот локомотивы нашей экономики. Вот города, которые приносят реальную прибыль в областной бюджет. А остальные… — он пренебрежительно махнул рукой, — … ну, остальные пусть довольствуются тем, что имеют. Нельзя же распылять ресурсы на всех подряд, это неэффективно. Рынок сам решит, кто выживет, а кто…

Он не закончил фразу, потому что в этот момент в кабинет через пустой дверной проём вошёл Калев Воронов. Спокойно, не торопясь, словно это был его собственный кабинет, а не чужой. За ним — Глеб. Потом — Степан Васильевич.

Громов замер на полуслове, уставившись на вошедших. Ручка выпала из его пальцев и со стуком упала на стол. Его лицо за секунду прошло через целый спектр эмоций: удивление, недоумение, возмущение, и, наконец, ярость.

Багровая, клокочущая ярость.

— Что… какого чёрта⁈ — взревел он, вскакивая с кресла так резко, что оно откатилось назад и ударилось о стену. — Кто вам разрешил⁈ Где охрана⁈ Где моя дверь⁈

Он ткнул толстым пальцем в сторону пустого проёма, где ещё несколько минут назад была массивная резная дверь.

Калев не ответил. Даже не посмотрел на губернатора.

Он просто прошёл дальше в кабинет, остановился перед огромной голографической картой области на стене и начал спокойно изучать её, словно Громова вообще не существовало.

Степан Васильевич и остальные мэры остановились в нескольких шагах от входа, не решаясь пройти дальше. Глеб занял позицию справа от Калева, скрестив руки на груди.

Громов побагровел ещё сильнее, вены на его шее вздулись, а голос стал хриплым от ярости:

— Воронов! Ты чёрт возьми посмел… ты осмелился ворваться в мой кабинет⁈ Ты понимаешь, что ты сделал⁈ Это нарушение закона! Это вторжение! Я вызову полицию! Тебя арестуют! Посадят!

Он схватился за интерком на столе, нажимая кнопку вызова охраны.

— Охрана! Немедленно в мой кабинет! Задержать нарушителей! Всех! Применить силу если нужно!

Ему ответил дрожащий, испуганный голос одного из охранников из приёмной:

— Господин губернатор… мы… мы не можем… там… дверь…

— Какого хрена «не можете»⁈ — заорал Громов. — Я приказываю! Немедленно!

Тишина в интеркоме была ему ответом. Громов швырнул трубку на стол, тяжело дыша.

Повернулся к своим чиновникам, которые сидели в креслах, побледневшие, не зная, что делать.

— Вы что, тоже окаменели⁈ Вызовите полицию! Немедленно!

Заместитель губернатора судорожно потянулся к своему телефону, но его руки дрожали.

В тоже время Калев продолжал спокойно изучать голографическую карту области, словно ничего не происходило.

Наконец он заговорил:

— Ты закончил, Виктор?

Громов замер, уставившись на спину Калева.

— Что… что ты сказал?

Калев повернулся. Медленно, с лицом абсолютно бесстрастным. Глаза его были холодные, тёмные, бездонные.

— Я спросил, — повторил он с тем же равнодушием, — закончил ли ты свою… эмоциональную реакцию, потому что у меня не так много времени, и я бы хотел перейти к делу.

Громов открыл рот, закрыл, снова открыл. Его лицо из багрового стало почти фиолетовым.

— Ты… ты… — он задыхался от ярости, не в силах выговорить слова. — Ты смеешь обращаться ко мне на «ты»⁈ Я губернатор! Я…

— Ты — некомпетентный чиновник, — спокойно перебил Калев. — Который двадцать лет сидит в этом кресле и разворовывает областной бюджет, прикрываясь красивыми отчётами — вот кто ты, Виктор.

Тишина в кабинете стала настолько плотной, что можно было услышать, как бьются сердца присутствующих. Чиновники за столом застыли, не смея пошевелиться. Степан Васильевич и остальные мэры стояли у входа, затаив дыхание. Громов стоял, открыв рот, не в силах вымолвить ни слова. Никто никогда не смел говорить с ним так. Никто.

Калев повернулся обратно к карте.

— Хорошо, — произнёс он спокойно. — Раз ты не можешь вести себя конструктивно, я просто скажу тебе правду, а ты послушаешь молча, — последние слова прозвучали таким тоном, что Степан Васильевич сразу понял, если Хозяина прервут, то он этому человеку не позавидует.

Сзади осторожно жались у стенки уже и мэры богатых городов.

Калев поднял руку и указал на карту. На Промышленный — крупнейший город области, отмеченный ярким зелёным цветом.

— Ты гордишься ростом ВВП в Промышленном на три процента за последний год, — сказал Калев, и его голос эхом разнёсся по огромному кабинету. — Правильно?

Громов молчал, тяжело дыша, сжав кулаки.

— Отвечай, — спокойно повторил Калев, даже не оборачиваясь. — Я задал вопрос. Ты гордишься ростом в три процента?

— Да, — прохрипел Громов сквозь стиснутые зубы. — Три процента роста при текущей экономической ситуации — это отличный результат.

Калев повернулся к нему. Посмотрел оценивающим взглядом и произнёс одно слово:

— Смешно.

Степан Васильевич почувствовал, как по коже пробежали мурашки. В этом слове не было даже презрения — лишь констатация очевидного.

— Что… что ты сказал? — прошипел Громов.

Калев снова повернулся к карте и увеличил изображение Промышленного жестом руки.

— При ресурсах этого города, — начал он спокойно, — при его промышленной базе, транспортной доступности, квалифицированных кадрах и господдержке, которую он получает… рост должен был составить минимум пятнадцать процентов. Минимум.

Он провёл