Империя Машин: Пограничье - Кирилл Кянганен

проклинает судьбу, сгорбившись у подлокотника трона. «Прокурор… Надо же, – с отвращением прошептал он». А славный отчим… оказался по иную сторону баррикад. Восстал против государства… Александр убил его без оглядки, но тот проникающий удар копьем глубоко засел внутри. «Предатель, к развалу страны ведешь, в бездну этот путь вместе с Последним Пределом!», – а затем, он сжег все посевы, которые так лелеяли старческие руки и… отчий дом. Тогда, в военное время, за это выдавали награды «за бдительность и верность!». Полное название он помнил и сейчас. Оно, как отзвуки погибающих ополченцев заполонило память: «За бдительность! За верный труд на посту часового, охраняющего империю от посягательств разбойников и им подобных». И, какое-то время, весь этот бурлящий коктейль, спесивая натура – вызывала неустранимое отвращение к самому себе. Ведь в обществе он слыл почетным офицером кавалерийского полка его императорского величества, а в душе кипела преисподня. Сейчас же он убивал без чувств. Иногда они возвращались, подобно волнам, которые колышет ветер, но никогда, ничего в его жизни не было «понарошку». «Похоже, я довольно натворил бед, чем навлек на себя суд Богов и этого… Неизвестного». На войне его сумасбродство принимали за отвагу, а резкий тон в окопах – за прямодушие. Так, он постепенно вливался в людское сообщество. Дослужившись до прокурора, хотя и не получив затем заветной ставки Цензора по делам государственных тайн, он был назначен Главным Прокурором Севергарда. Но расколотость государства на острова существенно осложняло исполнение всякого приказа, и ограничивала его полномочия. До прихода Неизвестного главной целью своей жизни он считал искоренением предателей в Совете Лордов. Они постоянно налагали вето на его указы, мешали напрямую обращаться к императору, и налагать аресты на нелегально-нажитое имущество. Он вырос человеком суровым, но под его жестким диктатом исчезли монополисты, задиравшие цены, стабилизировалась жизнь горожан: «в чем-то есть заслуги». Дослужился до верхушки, а, затем, его постепенно вытеснили с центра империи на пограничные земли. «Правосудие остро нуждаются в вашем мече» – так говорилось в зазывном письме без права вернуться назад. Теперь он только и мог, что посещать общие собрания и, изредка, излагать императору свои мысли. Без детства, без семьи, без любви – вся жизнь отчизне. Правда говорится – ненависть сгубила его, но она сварила заживо и того, кто нанес сегодня первый удар. И это был не Неизвестный. «Ох, старина, давно тебе не разминали костей!». Александр рассмеялся, взирая с выдвижной башни на перекатывающиеся лепестки пламени. «В этом водовороте мщения и внезапных перемен ты роешь яму нам обоим». Стены плотно укрывали Прокурора от внешнего мира, но он хотел получить последние вести с фронта, и, после нудного осмотра, связанного с наложением повязок («ваши раны! Они затягив…». Александр прихватил лекаря за горло – об этом помалкивай), миновал, внешний двор и оглядел главные ворота. «Динамит чистой природы. Тебе ли, безумец, не знать, что мы оба в стенах вулкана?!». Александр рассмеялся: и снова война. Партизанские игры… вылавливание крыс. Был у него на примете один крысолов, но он сейчас далеко… потчует в столице. «Соскользнул с крючка, – ай молодец». Почти взяли, компромат составлен, ордер на арест и обыск выдан, рота подъем, а он уже помахивает ручкой с корабля торговой империи. Любой бы другой флот – приказ «отстрелись!», и концы в воду, а с Империей Солнца надо быть в ладах. Это Александр понимал, и наспех изданный приказ скорректировал. «Никого к торговцам не пропускать, с кораблей не выпускать! Товар не жечь и не трогать».

Не слыша окликов офицеров и солдат, он приблизился к оружейной, сквозь бойницы которой лучше просматривался город, и меньше дул ветер. Он отметил важную особенность: что в хаотических пожарищах, бьющихся в унисон его сердцу, он ощущает внутреннее умиротворение. Духовно обновлялся, восстанавливая равновесие внешней и внутренней силы, подпитываясь их… Он не желал перечислять этого «их». Покой настигнут – и точка. А когда поймают Неизвестного точка последует за его именем – точка мятежу, точка своевольничью и беззаконию. Когда-то Александр знавал все крысиные норы на Скалах, поэтому, после отлова Неизвестного, – возьмется за главного врага. Он мигом сообразил и связал недавние события: шантаж на площади (выманить и опозорить), удар в затылок посреди банкета – Неизвестный не таков. Рубец саднил. «Он выше нас, и поэтому, я раздавлю его, если он уже не скончался от ран». В поединке прокурор не приметил за Неизвестным особых «даров» природы. Конечно, его скрывала маска, но это не гарантировало, что он меченый. А меченый – не всегда опасный. Порой – это зараза, против которой Ликвидаторы осуществят профилактику. Уже скоро прибудет подкрепление. Хотя Александр был уверен и в собственных силах, но на войне не бывает лишних рук. Поработают, как обычно – чистильщиками. Заметут следы преступлений… в том числе… тех, на которые его вынудили пойти постоянные мятежи островитян и мигрантов. «Нелегка чаша правосудия, но кто-то должен пострадать и усвоить урок. Пусть они взглянут, перед тем, как расстреляют их семьи, что благодаря их действиям, их воле, страдают невинные и законопослушные граждане, – он ударил по столу, – они исправно платят налоги, на которые я содержу средства для их защиты!»

Они так же в страхе перед неизвестностью и этим Неизвестным, несущим никому не нужные перемены. «Будь я монополистом в регионе, всего грядущего можно было избежать, но принцип полумеры пора рассечь надвое. Иначе нельзя». Возвращаясь в парадную, он переоделся, заодно оценив свой гардероб: однотипные синие плащи, белые рубахи строгие брюки, сшитые им с деда. «Мой дед погиб на войне, мой отец пал от моей руки. Пора и грешникам понести наказание».

Прокурор бодро спустился в конюшни и стянул покрывало с одной из реликвий механического века – «величайшего достояния человечества». Вспыхнули пары адских глаз, дрогнули копыта. Оседлав механического коня, Александр вылетел из конюшен точно, всадник, вещающий о смерти. На ближайшем аванпосте доложили «извечное» (прокурор даже зевнул): «не хватает людей, мы растянули периметр, но часть мятежников все равно прорвалась к кратеру, а кто-то и внутрь стен. Они примкнут к Неизвестному, хотя мы активно их вылавливаем». Затем доложили о потерях… – рубеж был пройден, основная масса «мятежников» оттеснена к берегу, откуда открывалось превосходная возможность для прострела. «Главное не спутать их с тиной или илом, и беречь патроны» – пробормотал над ухом Александра седобородый стрелок, вызывая у прокурора улыбку. «Старые добрые укрепления». «Скоро мы их выжмем, а там – артобстрел – и бегунам конец». «Подытожим: солдаты явно настроены с азартом, но не все». Он приметил группы одичалых. В его время таких называли «на грани ломки», когда не понимаешь, что творишь: зло или благо, когда руки умываются кровью порой столь невинных лиц, что сама матерь вселенная бы смилостивилась и соизволила отдохнуть метающимся душам. Но не человек. Он вышел к дозорным у южного фьорда и укрылся в палатке. Кажется, его алчущий дух устал. Или же истощились силы. «Неизвестный – мастер меча, надо сменить саблю». Александр вскрыл вино. Похлебывая маленькими глотками напиток, заедал сушеной рыбой. Следовало определиться с дальнейшей тактикой.

По очереди приходили доносы о подсчитываемых потерях. «Милорд… в том числе три тысячи убитых мирных граждан. Мы не можем…». «Если бы не этот Чертов Неизвестный! – Александр рубанул ребром, сломав стол пополам, – ничего бы этого не было! Никто бы не озарил полумесяц кровью… Боги! Прикидываетесь, что как всегда – не слышите меня?! – его голос загремел с неистовой силой, а от сверкания молний на небесах усилилась ярость, – он вышел под надвигающийся дождь, – О, я слышу голоса. Надменные лики! – его спина посинела, источая электрический разряд». Александр обессилел. Врожденная способность выжала остатки энергии и улетучилась куда-то… в неизвестность. «Туда же, куда нас уносит смерть» – подумал мрачно Прокурор. Офицеры держали стойку. Он заметил их неуверенность. Подрагивающие ноги, стиснутые челюсти, косящиеся взгляды, запах пота, побледневшие губы – все признаки страха.

– Убирайтесь к семьям и запирайте двери на засов. Скоро явяться ликвидаторы… Я запустил машину пророчеств… Говорят, эпидемия близка. Прочь, пока не передумал! Остальные, – Александр отер измазанное кровью, потом