Космический инженер 2 - Виктор Берс
— Что они здесь делали? — спросила Верена, рассматривая один из загадочных механизмов.
— По документам изучали разум, — ответил Алекс мрачно. — Искали способы его контроля и модификации.
На третьей неделе исследований они добрались до центральной части комплекса. В одном из центральных залов они обнаружили то, что заставило Алекса остановиться в изумлении. Помещение было оборудовано рядами странных столов с встроенными ограничителями для рук, ног и головы. Но самым неожиданным было то, что лежало рядом с этими столами.
— Нейроинтерфейсы? — удивленно произнес Алекс, узнавая характерные формы устройств. — Здесь? В таком древнем комплексе?
Он подошел ближе, изучая узнаваемые конструкции. Это были нейроинтерфейсы почти один в один повторяющие те, что он изучал во время учебы в КТИ.
— Что это такое? — спросила Верена, рассматривая странные шлемы с множеством проводов.
— Устройства для прямого подключения к мозгу, — объяснил Алекс. — В современной галактике они используются для обучения в университетах. С более простыми ты знакома с детства. Помнишь те штуки, что ты надевала на голову для лучшего запоминания фактов? Я когда-то состоял в научной группе, которая пыталась адаптировать их для других целей… неудачно. Но видеть их здесь… неожиданно.
Он осторожно поднял один из древних интерфейсов, изучая его конструкцию. Несмотря на его древность, основные принципы были теми же — нейронные датчики, процессоры обработки сигналов, системы обратной связи.
— Интересно, — размышлял он вслух. — прошлое не оставляет меня.
В глубине комплекса они обнаружили центр управления с функционирующими ракатскими компьютерами. Кристаллические процессоры все еще работали, поддерживаемые неизвестным источником энергии.
Подключение к системе заняло несколько дней кропотливой работы. Алексу пришлось создать целый ряд переходников и транскодеров, чтобы его оборудование могло взаимодействовать с древними компьютерами.
— Ты уверен, что это безопасно? — спросила Верена, наблюдая за его работой.
— Настолько, насколько это возможно с технологиями, которым тысячи лет, — ответил Алекс, проверяя соединения. — Но информация, которую мы можем получить, стоит риска.
Расшифровка данных заняла еще неделю. Ракатский язык был сложен и многослоен, полный идиографических символов и концептуальных конструкций, не имеющих аналогов в современных языках. Но постепенно, фрагмент за фрагментом, картина начала проясняться.
То, что они обнаружили в базе данных, открыло новые грани использования нейроинтерфейсов. Алекс давно знал об их способности подчинять волю. Он вспомнил тот случай с Марой. Но здесь раскрывалось совершенно иное применение.
— Виртуальные миры, — читал он с экрана, переводя древние символы. — Полное погружение сознания в искусственную реальность. Не просто контроль над действиями, а создание целых вселенных в разуме субъекта. Адских вселенных.
Записи содержали подробную документацию об экспериментах по созданию виртуальных реальностей невероятной сложности и детализации. Раката могли поместить сознание в искусственный мир, неотличимый от настоящего, где субъект мог прожить целые жизни страданий, не подозревая о том, что все это иллюзия.
— Для чего им это было нужно? — спросила Верена, читая переводы через плечо Алекса.
— Чтобы сделать разумы уязвимыми перед темной стороной, что бы это не значило. Тут так написано. — ответил он, продолжая просматривать файлы. — Они создавали искусственные ситуации — войны, катастрофы, личные трагедии — и наблюдали, как разумные существа реагируют на них. Тысячи лет опыта, прожитого за дни или недели реального времени.
— Нужно изучить это подробнее, — сказал Алекс, копируя данные на защищенные носители. — Эта информация может объяснить многие загадки современных нейроинтерфейсов. В их программном коде до сих пор скрыты отголоски этих древних функций. Ранее мне не удавалось заполучить хоть один. Они все приписаны научно-исследовательским институтам или к военным.
Он вспомнил инцидент в Корреллианском технологическом институте, когда его сокурсница Мара Синн подключилась к модифицированному интерфейсу для глубокого изучения программного кода. Ее странное поведение, заявление он неких хозяевах и ясности пути, а затем — встала и выбросилась из окна лаборатории. Вдруг она действительно тогда поняла что-то?
Теперь он начинал понимать, что она могла увидеть в глубинах кода. Возможно, она коснулась этих древних программ, предназначенных для создания миров страдания и контроля над разумом.
— Мы должны быть очень осторожны с этой информацией, — сказал он Верене. — В неправильных руках эти знания могут причинить невообразимый вред.
Алекс скопировал все доступные данные и тщательно запечатал центр управления. Эти записи были слишком важны для понимания истории технологий, но он не хотел, чтобы они попали к тем, кто мог использовать их во зло. Кроме того, он узнал координаты следующей точки его расследования.
— Пора возвращаться, — сказал он, оглядывая древний комплекс в последний раз. — Мы получили то, за чем пришли.
Алекс осторожно отсоединил последний кабель от ракатского нейроинтерфейса. Древнее устройство лежало на лабораторном столе в центре управления, его кристаллические элементы тускло мерцали в голубоватом свете аварийного освещения. Рядом располагались еще три подобных устройства — все они были частью экспериментальной установки, которая тысячелетиями ждала в глубинах горы.
— Осторожно с этим, — предупредил он Верену, которая помогала ему упаковывать артефакты в специальные защитные контейнеры. — Мы не знаем, могут ли они активироваться спонтанно.
Верена кивнула, бережно поднимая один из интерфейсов. Устройство было удивительно легким для своих размеров — изящные металлические дуги переплетались с кристаллическими элементами, создавая почти художественную композицию. Трудно было поверить, что эта красота предназначалась для контроля над разумом.
— Они выглядят почти… органично, — заметила она, изучая плавные линии конструкции.
— Раката были мастерами биотехнологий, — объяснил Алекс, запечатывая контейнеры. — Их технологии часто имитировали живые организмы. Возможно, поэтому они так эффективно взаимодействуют с мозгом.
Они потратили еще час на извлечение сопутствующего оборудования. Каждый элемент был тщательно задокументирован и упакован. Алекс понимал, что эта коллекция может стать ключом к пониманию современных нейротехнологий.
Обратный путь к кораблю занял два дня осторожного спуска по горным тропам. Они несли драгоценный груз в специальных рюкзаках с амортизацией, стараясь избегать резких движений. Каждый камень под ногами мог стать причиной падения, а падение — уничтожения артефактов, которым не было цены.
Когда они наконец добрались до озера, где их ждал замаскированный "Странник", солнце уже садилось за горы. Корабль по-прежнему выглядел как обычная скальная гряда — голопроекторы работали безупречно.
— Наконец-то дома, — вздохнула Верена, поднимаясь по трапу.
Алекс сразу же направился в техническую лабораторию корабля. Это помещение было его гордостью — оснащенное самым современным аналитическим оборудованием, изолированное от внешних сетей, с собственными системами безопасности. Здесь он мог работать с самыми опасными артефактами, не рискуя безопасностью корабля.
Он установил первый нейроинтерфейс на рабочий стол, подключив к нему диагностические кабели. Устройство выглядело еще более загадочным в ярком свете лабораторных
