Железный Аспид. Мир - Н. Мар

— Начал что?

— Прорастать, — со вздохом повторил граф. — После смерти мы становимся теми растениями, которые вы привыкли видеть у себя дома и звать живыми… а для нас это мертвецы. Предки, если хотите.

— Ясно. Он начал прорастать, и вы не смогли определить причину смерти?

— Ну, точно не огонь. Вероятно, он утонул или… кажется, сломал позвоночник. Версии о дворцовых интригах тут же отмели. Заподозрили связь между теми, кто был в походе, испугались за принца, разыскали третьего мальчика…

Канташ перегнулся через кресло к пилоту. Отрывисто прикрикнул на него по-алливейски, карфлайт дернулся и помчал еще быстрее.

— Сразу-то мы третьего не нашли. Дело осложнилось тем, что родные внезапно увезли его из дворца и уехали сами, а еще — начались серьезные проблемы с маленьким наследником. С Аруской. Он вдруг стал страшно неуклюж, падал со стульев, валился ночью с кровати, спотыкался. Когда он с разбегу не вписался в дверь, принцесса заподозрила неладное. Он делал это нарочно! Мы не переставая водили его в больничное крыло и наконец были вынуждены оставить его там. В тот день, когда мы нашли его третьего друга, принцесса звонила мне и плакала: Аруска переломал себе пальцы, оставшись без присмотра. А позже медики сняли его с распахнутого окна в башне. Ужасно. А что было с Ампаль…

— Итак, вы обнаружили третьего.

— Да. К вечеру я уже знал, что с мальчиком, которого увезли, происходило все то же. Но чуть быстрее, чем с принцем.

— И он был чуть старше.

— И Вы уловили эту закономерность! — возбужденно закивал граф. — Так вот, когда мальчик начал умышленно причинять себе вред, его родные решили, что он сошел с ума из-за смерти друзей. Они увезли его за город. Там он дважды падал с крыши сарая, чуть не утопился, а когда подпалил себе волосы, его, отчаянно кусающегося и буйного, заковали в ремни. Мне удалось поговорить с ним… если, конечно, это можно назвать беседой. За полчаса он не раз пытался откусить себе язык и все бился головой о стену. Даже связанный по рукам и ногам, он хотел нанести себе максимальный вред!

— Что-нибудь удалось из него вытянуть?

— Я лишь понял, что мальчики добрались до третьего кольца и столкнулись там с чем-то… необычным. С чем-то, что не давало им покоя. Сперва мы решили, дело в повстанцах с Урьюи, шчерах. Беглые пауки обитают на третьем кольце. Среди их диастимагов есть те, кто заставляет людей причинять себе вред.

— Но их способности не действуют на большом расстоянии, к тому же с такой отсрочкой.

— Правильно. И тогда мы обратились к нашей истории.

Канташ протянул андроиду свиток из прозрачного силикона. Внутри плясали и дергались символы, похожие на тонкие корявые ветки.

— Это древний язык алливейцев, — пояснил граф. — Теперь мы его не используем и давно перестали изучать в школе. Остались лишь немногие жесты, совершенно безобидные, которые служат традициям и этикету. Мальчики не могли их достать — таблицы давным-давно хранятся в репозиториях музейных архивов, с ними работают специалисты. Но… сами же видите…

Эйден рассмотрел таблицы. В них символика действий была разделена на столбцы и отмечена разными цветами. Белый — повседневные бытовые фразы. Синий — абстрактные понятия. Красный — чувства и эмоции. Зеленый — все, что касалось здоровья и лечения. Желтые — приветствия, знакомства и прочий этикет. Все, что произошло с мальчиками, когда те вернулись из похода, собралось в небольшом, но зловещем сером столбце.

— Это все — предостережения, крики о помощи и сигналы тревоги, — постучал граф пальцем в уголке листа.

Робот передал таблицы Шиме.

— Выходит, на кольце у шчеров дети столкнулись с чем-то дико опасным. — задумчиво бормотал Кафт, разглядывая свитки. — Они решили скрыть это от взрослых, чтобы избежать наказания, но их тела насильно вернулись к древней символике. Для чего? Чтобы предупредить остальных? О чем? Тот мальчик, которого Вы застали в живых, так и не сказал, что именно они там увидели?

Алливеец только развел руками:

— Дети и сами не поняли, чему стали свидетелями. Но древнейшие гены заставили их рассказать об этом. Ценой жизни рассказать… Только о чем? Мы так и не знаем.

— Так что с принцем? — спросил Эйден. — Чем я могу помочь?

— Принцесса Ампаль нашла его в тлеющем камине позавчера, — тяжело сказал граф. — Мальчик свернулся на углях, без сознания, весь в страшных ожогах. Мы уже знали, что убийцу искать не стоит… что он сам… Вытащили, подключили к аппаратам. Но вот уже третьи сутки он в глубокой коме. Ампаль от горя стало так плохо, она впала в истерику, потом в ступор — пришлось усыпить ее. Дело в том, что пролонгация властных полномочий Ампаль как регента — через треть перехлеста, а у нас… Мы не знали, что делать, и вдруг — мне докладывают о вашем корабле.

— Почему вы не обратились к врачам на Роркс или Халут? Их медики лучшие в Альянсе.

— Мы не можем выносить его болезнь из дворца, ни в коем случае! Среди дворян Алливеи сильны междоусобные распри. Время, пока наследные принцы еще дети, удачно для всякого рода смут, дворцовых переворотов. Скорее конкуренты на трон подкупят или запугают медиков Альянса, чтобы те избавились от наследника.

Трансфер подходил к концу, и синтетик знал, что от него ждут решения. Нет, от него ждут чуда. Он вздохнул:

— Я понимаю. Но Канташ, я ведь не врач. Давно уже. И не знаком с вашей формой жизни. В гуманоидах я разбираюсь, в растениях — нет.

— Увы, это наша последняя надежда, — отчаянный, измученный за эти дни, Канташ чуть не плакал. — Я слышал, Вы буквально с того света достать можете!

— С того света — не могу.

— Эйден, мы знаем о…

— Я понял. — резко оборвал андроид.

Карфлайт сел в живописном дворцовом палисаднике с навесом от стеклянного дождя. Снаружи было прохладно и ветрено. Вдоль дороги каталось облако цвета парного молока. Всего за несколько шагов — от парковки к воротам лечебного крыла — тело Кафта создало внутри привычную среду для его мозга. Эйдену потребовались еще целый холл и два коридора, чтобы приспособиться. Слишком много кислорода, ультрафиолета и солнечной радиации. Он поднял руку, чтобы толкнуть дверь палаты, и увидел, что его кожа стала полупрозрачной. Не как у