Звезды, пламя и сталь - Игорь Викторович Лопарев
— Вместе с мешками. На ле-во! Бегом марш! — и мы побежали к контейнерам. Ребята — выкидывать свои сумки и рюкзаки, а я так, за компанию…
Потом мы пробежались до склада. Там получили форму, обувь и всё прочее, что положено иметь курсанту, вплоть до тюбика с армейской зубной пастой. После чего опять побежали к казарме, где безжалостный Брукс снова нас построил.
— Запомните, сынки. Передвигаться по территории лагеря можно только двумя способами — либо строем, либо бегом. Увижу кого, кто просто идёт — сгною в карцере. Все всё поняли?
На этот раз парни наученные горьким опытом не оплошали и над плацем прогремело: «Так точно, сэр!».
— И ещё… Сейчас идёте в казарму, и селитесь в третий кубрик. Там будет находиться ваше отделение. Подгоняйте форму, приводите себя в порядок. И будьте готовы к построению — возможно наш взводный захочет с вами познакомиться.
Я нашёл себе койку на нижнем ярусе, стоявшую максимально далеко от входа. Разложил на ней всё, что получил на складе и начал осматривать своё имущество. В общем, возился, никого не трогал. Отдыхал телом и душой.
День выдался суетный. Но, видимо за счёт того, что у меня начала расти способность к регенерации, устал я не так сильно, как ожидал. В общем, всё было относительно неплохо и ничто не предвещало.
Да, всё было хорошо, пока я не ощутил настоятельную потребность посетить санузел.
И когда я возвращался обратно, произошёл этот досадный инцидент.
Я шел в узком проходе между койками. Арка нашего кубрика была уже рядом. И тут мне прилетело в затылок.
Удар был ужасающим. Похоже, били табуреткой. Как череп не раскололся, не знаю — повезло, не иначе. Сознание помутилось, но я всё-таки ушёл в кувырок. А из кувырка вышел в стойку и тут же развернулся лицом к угрозе.
В проходе стоял тот самый хмырь, что пытался в транспорте отжать моё койко-место. Видимо, одного раза ему не хватило, и он возжелал добавки. Хотя шансы у него были. Если бы я отключился, то он бы меня тут отделал, как бог черепаху. А так…
Я скосил глаза сначала в одну сторону, потом в другую. Его прихлебателей видно не было. Наверное, он просто решил воспользоваться удобным случаем. Врезал мне по затылку табуретом, пока я проходил мимо. Ну, он за это заплатит.
Теперь я скосил глаза к носу и начал неуверенно раскачиваться, типа, поплыл от удара. На самом деле я следил за противником, готовясь к атаке. Смотрел я на его нижнюю часть тела. Так ему было труднее понять по моему взгляду, что я готовлю ему сюрприз.
И когда он сделал первый шаг, я шагнул ему навстречу, нанося прямой удар ногой. Ну да, бил в промежность. Но на этот раз попал вскользь — оппонент успел повернуться и частично прикрылся бедром.
Грязно выругавшись, он начал заносить над головой ту самую табуретку. Но ударить я ему не дал. Бросился вперёд и толкнул его что было сил. Сбить его с ног мне не удалось, но табурет он таки выронил. И я сразу почувствовал себя более уверенно.
Противник был близко. И, вместо того, чтобы быстро среагировать и врезать мне, он зачем-то раззявил свой рот. Вероятно, хотел ещё раз обругать меня, бедняга.
Но я вырос в приюте. Для меня нет грязных приёмов. Любой приём хорош, если помогает одержать победу. Поэтому я быстро сунул согнутый крюком большой палец правой руки в слюнявую пасть придурка и рванул щеку наружу.
Как же он орал, как орал… Бедняга схватился за морду, а сквозь его пальцы сочилась кровь и падала на пол. Значит пасть я ему хоть чуть-чуть, да порвал. Дав ему напоследок по морде с ноги, развернулся в сторону кубрика.
Из арки выглядывали рекруты нашего отделения. Говнюки. Вместо того, чтобы выручать товарища, пялились на бесплатное зрелище. М-м-да, не союзники. В лучшем случае — сочувствующие зрители. Болельщики, итить их так… Но ладно, посмотрим. Может до них дойдёт, что только вместе мы сила. Какая-никакая…
Провожаемый настороженными взглядами я прошёл в своей койке. Сверху свесился Артём:
— А здорово ты его! — с энтузиазмом прошептал он. Только мне купание в лучах его восхищения никакого кайфа не доставляло. Потому я устало цыкнул на него:
— Помолчи, — ощупывая свежую гулю под глазом. Успел таки, гад, сунуть мне своим кулачищем… А я в горячке и не заметил, пропустил как-то… Это плохо…
Через час пришёл Брукс, чтобы отвести нас в столовую. Причём сегодня это был наш первый и последний поход туда. Трёхразовое питание обещали с завтрашнего дня.
В столовую мы перемещались строем… и бегом — одновременно. Но мне понравилось. Так оно даже быстрее было. А жрать мне опять хотелось, как из ружья. Наверное из-за того, что регенерация начала устранять последствия скоротечной драки.
Но процесс был медленным. А потому к тому моменту, когда мы вернулись обратно к казарме по моему лицу расплылся уже пожелтевший, но всё ещё заметный синяк.
Брукс бросил на меня заинтересованный взгляд, но так ничего и не сказал.
Остаток дня прошёл в какой-то невнятной суете, а когда объявили отбой, я улёгся в койку и опять потянулся к подсознанию. Нужно было как можно быстрее уяснить для себя, что и как надлежит делать, что бы скорее освоить все три позиции. Что-то беспокойно тут. И крепкие кости мне очень пригодятся. Да и реакция лишней не будет.
Утром нас построили. На плацу стояло не только наше отделение, а вся учебная рота — повзводно.
Перед строем расхаживал плотно сбитый офицер в выглаженном мундире. В руке он держал стек для верховой езды. Пижон. Верховой ездой занимаются только те, кому делать нечего и кредиты девать некуда. Настоящая лошадь стоит совершенно безумных денег. Отсюда и пошло, наверное, выражение про конские цены…
Сначала нам представили нашего взводного. Это был целый капитан. И звали его Алексис Зервас. А потом наш капитан, и все прочие взводные по очереди доложили что-то пижону со стеком. Прозвучала команда «Смирно». Мы застыли, как солдатики из олова.
А пижон, который был и вовсе майором, начал вещать. Из этого выступления мы узнали, что его имя — Джордан Лесли. На этом полезная информация и закончилась. Дальше он рассуждал о беззаветном патриотизме, воинском долге
