Звезды, пламя и сталь - Игорь Викторович Лопарев
И в то же время новобранцы продолжают до одурения топтать плац. Как и тысячи лет назад. Но в те времена это имело смысл. Синхронные маневры были необходимы. При групповых действиях пикинеров, например, когда они отражали атаки тяжёлой конницы. Пехотным терциям жизненно важно было двигаться, как единое целое. Иначе закованный в сталь всадник ворвётся через брешь в распавшийся строй, и начнётся мясорубка. Но сейчас-то? Зачем нам эта шагистика сейчас?
Строевая подготовка несомненно утратила своё боевое значение. Но она по прежнему остаётся отличным средством для ломки психики. Ведь хороший инструмент — это тот, который не думает, а хорошо делает то, для чего предназначен. В нашем случае хорошим инструментом является тот, кто исполняет приказы. Не рассуждая. Бездумно и точно.
И строевая подготовка — отличный способ отбить у курсанта вредную привычку думать.
Я помню слова Брукса о том, что мы — лишь сырьё, заготовка, из которой получится хороший инструмент. Или не получится.
И если не получится, то негодную заготовку просто выбросят. Без рефлексии и сожалений… Неизбежный отсев. Выбраковка. Как-то так…
— Отделение, делай раз! — и Брукс довольно оглядывает нас, стоящих на одной ноге и тянущих носок второй. Да, вторая нога висит в воздухе. И опустить её на бетон мы сможем только по команде…
— Носочек тянем… — мне кажется, или в голосе Брукса сквозит злорадство? — курсант Гвидо, ножку держим, не шлангуем… Выше ножку, я сказал!
Здоровенный Гвидо, бежавший от сельских будней в большой мир, к звёздам, пыхтит и пыжится. Он не ожидал, что звёзды окажутся так близко и будут кружиться в бешеном хороводе прямо перед глазами…
— Делай два! — и мы все синхронно опускаем ноги, от души хлопая подошвами о бетон.
В голове — звенящая пустота. Ни единой мысли. Солнце жарит неимоверно. Над плацем волнами колеблется горячий воздух. С кончика носа свисает капля пота. Голова кружится от жары.
Зато ни единой мысли… Результат достигнут.
За спиной какой-то шорох. Сдавленный стон и звук падающего тела.
— Разойдись! — сразу командует сержант, устремляясь к упавшему.
Я отошёл немного в сторону и развернулся. На бетоне лежал один из самых неприметных и тихих курсантов отделения. «Дрищ», как я его про себя окрестил. А так его звали, кажется, Джим. Хотя точно не помню — для меня он навсегда останется Дрищом.
Сержант присел рядом с хрипящим телом на корточки и деловито пощупал артерию на шее упавшего. Лицо его при этом оставалось брезгливо-равнодушным.
Вдруг мои уши резанул истошный крик:
— Сволочь! — из группы стоящих рядом курсантов вылетел Гвидо.
Он был другом Дрища. Им повезло вместе добраться до вербовочного пункта. И они таки сбежали от «Стеллар-Агро»…
Так вот, этот Гвидо ломанулся к сидящему на корточках сержанту. Добежать он до него добежал. И даже попытался ударить Брукса. Но тот мгновенно перетёк в стойку и коротким лоу-киком подсёк ногу придурка и сбил его наземь.
— Встать! — скомандовал Брукс и в голосе его лязгнула сталь.
Гвидо неуклюже поднялся и уставился на сержанта. Глазёнки его пылали праведным гневом.
— Отделение, в одну шеренгу стройсь! — скомандовал Брукс. Гвидо тоже было дёрнулся, но окрик сержанта его остановил:
— Стоять! — курсант испуганно замер на месте. Похоже, что до него только стало доходить, как он встрял.
Брукс оглядел нас тяжёлым взглядом. Что касается меня, то я вылупился на него как заправский баран. Остальные тоже выглядели под стать мне. Мы чувствовали, что наличие в глазах даже проблеска мысли может повлечь за собой роковые последствия.
— Слушайте меня ушами, сынки, — голос Брукса звучал глуховато, бесцветно, но почему-то пробирало нас до печёнок, — этот парень только что заработал себе хорошую порку. Но сначала я воспользуюсь случаем. На его примере ещё раз покажу вам, чего вы все стоите.
Он обернулся к Гвидо:
— Нападай, сынок, — сержант хищно усмехнулся, — ты же хотел разбить мне морду? Так вот я даю тебе шанс. Если будешь вести себя достойно, то я не буду докладывать наверх. Тогда ты избежишь порки. И останешься жить.
Реплика про «останешься жить» заставила меня задуматься о том, что порка тут — это серьёзное наказание, которое, похоже, не каждый может перенести.
Гвидо набычился и прыгнул вперёд. Сержант элегантно провернулся на передней ноге и пропустил живой снаряд мимо себя. Курсант, пролетев по инерции мимо, затормозил, развернулся. Смахнул пот, по-носорожьи наклонил голову и опять бросился в атаку.
На этот раз Сержант остался на месте. Он встретил набегающего курсанта прямым ударом ноги. Гвидо остановился, словно налетел на стену. Вращал безумными глазами и разевал рот, пытаясь вдохнуть… Сержант сделал подшаг и пробил двоечку. Попал, куда целился — в низ подбородка. Глаза парня закатились и он обрушился на бетон.
— Воды! — скомандовал Брукс глядя на Артёма, который наблюдал за избиением со страхом и завистью.
Следует отдать Артёму должное. Он не мешкая бросился в казарму. И, меньше, чем через три минуты вернулся с ведром воды. Расторопный, однако.
Хотя к этому времени Гвидо сам очухался и уже поднялся на ноги.
— Продолжаем! — я понял, что сержант сейчас будет избивать парня, покуда тот не останется лежать на бетонных плитах, будучи не в силах подняться.
Так оно и случилось. Вода, принесённая Артёмом пригодилась. И не один раз.
И закончилось всё, как я и предполагал. Гвидо ворочался на заляпанном своей кровью бетоне. Пробовал встать, но ноги его не держали. Колени подламывались и он раз за разом падал обратно.
— Достаточно. — Брукс выглядел ровно так же, как перед началом схватки. По нему и не скажешь, что он только что дрался.
Гвидо перестал ворочаться и только воздух со свистом и бульканьем вырывался из его лёгких.
— Ты хорошо дрался, — сказал сержант, — и пороть тебя не будут. Но это будет исключением из правила, — он обвёл взглядом наш строй, — а само правило таково: за нападение на старшего по званию — двадцать плетей. А это верная смерть. Так что, — он опять посмотрел
