СФСР - Алексей Небоходов
Полина побледнела, но промолчала. Её рука сжалась сильнее. Аркадий, напротив, слегка расслабился, словно получил долгожданную ясность – обречённую, жестокую, но ясность.
Он вздохнул, потёр подбородок и с привычным спокойным сарказмом произнёс:
– Интересно, билет нам, случаем, не бизнес—класса? Или в духе новых времён всё строго и скромно?
Ксения едва не рассмеялась, уголки её губ дрогнули:
– Увы, Аркадий, только эконом. С сухим пайком и обязательным просмотром агитационного фильма.
Он наклонился вперёд, глядя ей в глаза:
– Главное, чтобы не того, где я главный злодей, насилующий конституцию под марш нового гимна.
Ксения не выдержала и тихо рассмеялась, почти по—домашнему, с лёгкой хрипотцой. Полина тоже улыбнулась, но глаза её оставались влажными, а пальцы крепко держали руку Аркадия, будто единственную связь с реальностью.
Смех стих, вновь вернулась тишина – теперь другая, наполненная. Как воздух перед переменой погоды. Каждый понимал, что время шуток прошло. Наступал момент сбора – внутреннего, тихого, решающего.
В молчании они снова напоминали тех, кто когда—то просто пил чай в тихом доме. До всего. До лозунгов, переворотов, гербов с выпрыгивающими лососями и нелепых обвинений.
Но чай всё ещё был горячим. Значит, хотя бы эта часть мира пока оставалась неизменной.
Аркадий и Полина спешно собирали вещи, стараясь уложиться в абсурдно короткий срок, заданный визитом Ксении. Сборы проходили так нервно и сумбурно, словно они не уезжали навсегда, а опаздывали на электричку, забывая ключи и тапочки.
– Давай составим список, – нервно предложила Полина, хватая блокнот. – Что нужно? Паспорт, одежда, деньги… Достаточно?
– Не забудь мою репутацию, хотя она вряд ли влезет в чемодан, – саркастично вздохнул Аркадий, складывая книги в стопку, опасно кренившуюся набок.
Полина записывала всё подряд, включая абсурдные пункты: «память о былой жизни», «остатки самооценки», «немного здравого смысла, если найдётся».
– Ты уверен, что нам нужны четыре чемодана? – спросила она, с опаской глядя на гору вещей.
– Уверен, – ответил Аркадий, бросая в чемодан толстый свитер и тут же понимая, что тот категорически не закрывается. – Правда, чемоданы считают иначе.
Полина со вздохом навалилась сверху, безуспешно пытаясь застегнуть молнию.
– Вещи протестуют, – грустно заключила она, одновременно пытаясь усесться на крышку и закрыть замок.
– Конечно, протестуют, – задумчиво произнёс Аркадий, глядя на выпавшие из шкафа медали и старые удостоверения. Подняв одно из них, он с иронией спросил: – Это берём с собой или уже стыдно?
Полина тяжело вздохнула, взглянув на документы:
– Берём. Если на границе задержат, скажем, это доказательства нашего морального падения. Вдруг поможет?
Оба печально улыбнулись, но тут же вздрогнули, услышав новые выкрики с улицы. Толпа под окнами становилась всё шумнее и креативнее в обвинениях.
– Аркадий – враг нашей менструации! – отчётливо скандировала женская группа, потрясая плакатами с нелепыми красными пятнами.
Полина выглянула в окно и с притворным ужасом сказала:
– Теперь ты точно вошёл в историю, Аркаша. Хотя и не так, как мечтал в детстве.
Аркадий покачал головой, стараясь сохранить спокойствие, и продолжил сборы.
Наконец, закрыв последний чемодан и измотавшись до абсурда, Полина написала на бумаге крупными буквами: «Закрыто по причине бегства». Повесив табличку на дверь, она отступила на шаг и удовлетворённо кивнула.
– Отлично, – мрачно пошутил Аркадий. – Теперь все точно узнают, почему нас здесь нет. И надолго ли.
Они вышли на крыльцо, за ними тяжело катились чемоданы с трагикомичным упрямством, словно протестуя против происходящего.
Оглянувшись на дом, недавно бывший островком спокойствия, Аркадий с притворной сентиментальностью помахал рукой:
– Прощай, дом, ты не виноват. Виновата только моя привычка говорить правду не вовремя.
Полина тихо усмехнулась и взяла его под руку:
– Не грусти, Аркаша. Зато теперь у нас будет отличная история о том, как нас выгнали из страны из—за твоего фантастического политического либидо.
– Да уж, – согласился Аркадий. – Наверное, мы станем героями городских легенд где—то далеко отсюда. Главное – не попасть в учебники истории.
Сев в машину, они покинули Новую Красногорку. Но стоило проехать несколько метров, как за ними потянулась абсурдная толпа фанатиков с новыми лозунгами, от которых у нормальных людей вставали дыбом волосы.
– Аркадий похитил наши ночные фантазии! Верни нам спокойствие! – вопил высокий парень в костюме из фольги.
– Его взгляд – оружие массового соблазнения! Запретить! – вторила ему пожилая женщина, энергично размахивая зонтом.
Полина оглянулась и рассмеялась, едва сдерживая слёзы:
– Никогда не думала, что буду спасаться от сексуально—политической истерики. Это мой любимый эпизод нашей жизни.
Аркадий молча покачал головой и надавил на педаль газа, чувствуя, как смех и абсурд растворяются в сюрреализме происходящего. Впереди ждала неизвестность, а позади – сумасшествие, из которого они только что нелепо сбежали. Оставалось лишь двигаться вперёд, надеясь на нормальность за горизонтом.
Вся дорога до границы превратилась в безумный парад, будто организованный в честь их бегства. Окружённые грохотом чемоданов и выкриками толпы, они двигались через абсурдный коридор, с трудом сохраняя серьёзность.
По обеим сторонам шоссе люди размахивали плакатами, фантазия демонстрантов не знала границ. Среди толпы мелькал мужчина в маске гигантской медузы с надписью: «Аркадий обидел мою внутреннюю богиню!» Рядом пожилая дама уверенно держала лозунг: «Верните менструальный цикл в правовые рамки!» Лозунги, казалось, писали люди, вдохновлённые особым видом помешательства.
– Посмотри, Аркаша, – нервно хихикнула Полина, указывая на яркий транспарант, – этот парень утверждает, что ты украл у него способность фантазировать ночью!
Аркадий взглянул и рассмеялся. На полотнище аккуратными буквами было выведено: «Аркадий, верни мне мои сны!» Под надписью заботливо нарисован грустный портрет и подпись: «Павел, 38 лет, поэт».
– Ну конечно, – саркастично вздохнул Аркадий. – Всегда мечтал, чтобы мои ночные похождения стали национальной проблемой номер один.
Чем ближе к границе, тем плотнее становилась толпа. Демонстранты упорно требовали возврата совершенно немыслимых вещей, словно у Аркадия в гараже хранился склад чужих несбывшихся желаний.
Группа с ярко—красными флагами скандировала с пафосом:
– Верните нам честь и матриархат!
Полина подняла бровь и перекрикивая толпу, спросила:
– Аркаша, как ты украл у них и честь, и матриархат одновременно? Это звучит как сложная многоступенчатая операция!
– Я и сам теряюсь в догадках, – с иронией ответил Аркадий. – Видимо, у меня есть тайные способности, о которых я не знал.
Они медленно продвигались вперёд, периодически останавливаясь из—за особо активных граждан. Один из демонстрантов – тощий мужчина с безумным взглядом, одетый в костюм из пластиковых стаканчиков, рьяно выкрикивал в окно машины:
– Аркадий! Ты украл моё вдохновение! Теперь я пишу только отчёты о проделанной работе!
Полина прыснула в ладонь, едва удерживаясь от смеха. Аркадий невозмутимо
