Крайние меры (ЛП) - Харпер Хелен

Я часто задумывалась об этом. Приятно осознавать, что вампир не может просто так вломиться в твой дом и выпить твою кровь.

— Присоединяясь к нашей Семье, вы подчиняетесь нашим законам. Позвольте мне подчеркнуть, что убийство запрещено законом. Вы будете пить кровь, но не станете осушать жертву, и первые несколько лет будете пить только у предварительно назначенных добровольцев, — я с трудом сдерживаю дрожь при мысли о том, что многие вампетки обнажают свои яремные вены для нашего удовольствия. — Конечно, есть и другие прегрешения. Если вас признают виновным в каком-либо преступлении, ответом обычно является немедленная казнь.

— Значит, вас могут убить, даже если вы просто что-то украдёте? — выпаливает кто-то.

Урсус холодно смотрит на говорившую.

— Вы планируете что-то украсть?

— Я… я… — заикается она. — Нет, конечно, нет, но…

— Ну, тогда в чём проблема? — он продолжает, как будто она ничего не говорила. — Пока ваша слабость перед солнцем не пройдёт, вы останетесь здесь. Мы будем обучать вас и поможем найти новый путь в жизни, каким бы он ни был. Как только вы уйдёте отсюда, вы должны будете посещать собрания и выполнять обязанности, определённые старшими членами Семьи. Вы также будете ежемесячно выплачивать дань. Контакты с другими Семьями не запрещены, но мы требуем, чтобы вы сообщали нам о любых происходящих контактах, какими бы безобидными они ни были. Это вопросы, которые мы объясним более подробно, прежде чем вы вернётесь в реальный мир.

Появляется женщина с планшетом и протягивает Урсусу пачку бумаг. Он поднимает её.

— Вот контракты. Вы распишетесь своей кровью, а затем, когда почувствуете, что готовы, возьмите пузырёк и выйдите через эту дверь, — он указывает на дверь позади себя. — Кровь Монсеррат будет введена непосредственно в ваш организм, после чего процесс обращения займёт до трёх дней. В течение этого времени вы можете испытывать некоторый дискомфорт.

Я выдыхаю воздух сквозь зубы. Всякий раз, когда врач говорит вам, что будет некоторый «дискомфорт», это обычно означает сильную боль. Если обращение занимает семьдесят два часа, мне страшно подумать, на что это будет похоже на самом деле.

— Вы ещё можете передумать. Мы лишь просим вас остаться в этой комнате и подписать обязательное соглашение о неразглашении того, что вы пережили до сих пор.

Я заставляю себя не смотреть на дверь с верёвкой. Недоверчивой человеческой части меня трудно поверить, что мы можем просто уйти после всего этого.

Урсус поворачивается, чтобы уйти, но тут появляется ещё один человек с вопросом. Это блондинка.

— Так когда мы встретимся с Майклом? — спрашивает она.

Вампир даже не потрудился обернуться.

— Вы будете обращаться к нему «мой Лорд», — он исчезает за дверью вместе с дамой из буфета обмена, не ответив на вопрос.

Как только он уходит, мы несколько мгновений сидим в тишине. Затем кто-то встаёт и подходит к тому месту, где Урсус оставил контракты. Это один из мускулистых новобранцев. Он поворачивает голову и одаривает нас уверенной улыбкой. Он мне уже не нравится. Все смотрят на него, затаив дыхание. Он берёт маленький серебряный нож, отполированный так искусно, что я, наверное, могла бы наносить макияж, глядя на своё отражение в нём, и укалывает указательный палец. Появляется капелька крови. Он перелистывает контракт до последней страницы, не утруждая себя чтением содержимого, и прижимает кончик пальца к бумаге. Ничего не происходит — ни раскатов грома, ни аплодисментов. Он берёт пузырёк, прихватывает контракт и следует за вампиром.

Как только он исчезает, чары словно рассеиваются. Люди выстраиваются к столику в аккуратную очередь. Даже в такой ситуации британское чувство приличия соблюдается, и никто не толкается из-за места. Я наблюдаю, как один за другим они следуют протоколу и исчезают за дверью. Несколько человек морщатся от боли, когда укалывают пальцы, а блондинка тихонько вскрикивает. Я замечаю, что у всех остальных хватает ума сначала прочитать страницы. Несмотря на это, вскоре остались только мы с Питером и девушка в инвалидном кресле.

— Мне страшно, — шепчет она.

Я быстро улыбаюсь ей.

— Признаюсь, мне тоже.

Питер только заламывает руки.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Никки, — она делает глубокий вдох, затем подкатывается к столу. Меня так и подмывает спросить, не нужна ли ей какая-нибудь помощь, но она может счесть это оскорбительным, поэтому я просто жду. У неё не возникает проблем с тем, чтобы взять контракт и клинок.

— Надеюсь, я не подхвачу от этого какую-нибудь неприятную заразу, — без особого энтузиазма шутит она. Её рука заметно дрожит, когда она режет себя. Она, как и мистер Мускулы, не читает контракт, прежде чем добавить свою кровь на последнюю страницу. Я списываю его беспечность на мужественность; интересно, в чём её причина.

У неё возникают сложности с дверью, поэтому я вскакиваю и открываю её. Она благодарно улыбается мне, а затем уходит.

Я смотрю на Питера.

— Ты в порядке?

Он нервно облизывает губы. Его взгляд мечется между мной и оставшимися двумя пузырьками, затем возвращается к двери, через которую мы вошли.

— Я не уверен.

— Ты можешь передумать. Ещё не поздно.

— Как ты думаешь, соглашение о неразглашении действительно работает?

Я знаю, о чём он спрашивает.

— Я почти уверена, что они не убьют тебя, если ты передумаешь, — надеюсь, я права.

Он встаёт.

— Нет, — говорит он наконец. — Я собираюсь это сделать, — он подписывает, и я остаюсь одна.

Тишина в комнате становится гнетущей. Я смотрю на стол и снова отвожу взгляд. Обычно я не отличаюсь нерешительностью, но расставание со своей жизнью — это совсем не то, что те решения, которые я обычно принимаю. В глубине души я знаю, что собираюсь сделать; моя судьба была решена в ту секунду, когда я вышла из полицейского участка вместе с Монсерратом. Но я хочу чувствовать, что я действительно хозяйка своей судьбы. Я понимаю, что чтение контракта ничего не изменит, поэтому, как Никки и фанат физкультуры, я переворачиваю страницу на последнюю. Там пунктирная линия и ничего больше.

Я беру нож. Он на удивление тяжёлый для такой маленькой вещицы. Он также удивительно чистый, учитывая, что им уже порезали пальцы двенадцать человек. Я делаю глубокий вдох. Я рада, что дождалась конца и делаю это без зрителей. Я прикасаюсь кончиком ножа к своему пальцу и наблюдаю, как из него вытекает ярко-красная кровь. Затем я прижимаю палец к странице и ставлю подпись, скрепляя свою судьбу. Я беру последний оставшийся пузырёк и собираюсь открыть дверцу, когда мой взгляд падает на распятие Питера. Оно сиротливо лежит на его пустом стуле. Я подбираю его и засовываю в карман, на всякий случай.

Пора уходить.

***

Я оказываюсь в маленькой прихожей с несколькими дверями. Девушка с планшетом поднимает брови и указывает направо. Я следую её указаниям и прохожу внутрь. Там меня ждёт Майкл Монсеррат. К сожалению, на этот раз он полностью одет, хотя хорошо сшитый костюм не скрывает его подтянутого телосложения.

— Я не был уверен, что ты пойдёшь до конца, — говорит он, буравя меня взглядом своих тёмных глаз.

Я пожимаю плечами.

— Я не торопилась, мой Лорд. Подумала, что можно не спешить.

Он хмурится.

— Тебе не обязательно называть меня так.

— Я собираюсь быть хорошей девочкой и делать то, что мне говорят.

Он смеётся.

— В самом деле?

Я широко улыбаюсь. Если ты заставляешь людей думать, что ты уважаешь границы и следуешь правилам, то просто удивительно, что тебе потом сходит с рук.

— Конечно, — говорю я ему.

Он, очевидно, сомневается во мне, но пока оставляет эту тему. Я протягиваю ему пузырёк и закатываю рукав.

— Давай покончим с этим.

Он берёт его, но вместо того, чтобы достать шприц, как я ожидала, откладывает кровь в сторону.

— Мы сделаем это по старинке, Бо. Так у тебя будет больше шансов побороть жажду крови и стать Сангвином.