Светлые века - Йен Р. Маклауд
Как-то вечером я шел знакомой дорогой вокруг Большого Вестминстерского парка по направлению к Фицрой-стрит и голым деревьям частного сада, с которых капала вода; безработные гильдейцы собрались у жаровен на промозглых перекрестках и орали в тумане. Сияющие окна Фредериксвилля затмевали соседские, снаружи стояло несколько экипажей, рядом курили извозчики. Я мерз в своем укрытии и ждал. Несколько часов спустя входная дверь, наконец, открылась. Женщины, появившиеся в лучах цветного света, верещали и дрожали от холода, одетые в шляпки и меха. Очевидно, в особняке устроили пиршество, и мадам Боудли-Смарт, прощаясь с гостями, гудела, как туманный горн. Входная дверь почти закрылась, затем открылась снова, и последний гость-коротышка выбежал наружу, нервно огляделся по сторонам, а потом отправился пешком прочь, волоча за собой невероятно большой саквояж. Несомненно, это был мистер Снайт.
Мне пришлось крикнуть, чтобы он заметил меня по другую сторону Оксфорд-роуд, и подменыш прижался к заколоченной витрине магазина, прикрыл лицо полусогнутой рукой.
– О! Это вы… мастер Роберт!
Он расправил плечи и вытер каплю со своего длинного, странного носа.
– Что случилось с вашим извозчиком?
– По-прежнему ненадежен. Полагаете, дело не только в инфлюэнце?
Я взял саквояж мистера Снайта и понес; мы отправились дальше.
– Вы были в том доме? У Боудли-Смартов?
Он кивнул.
– Она многообещающая клиентка. В том смысле, что у нее есть друзья, э-э…
– Собратья-искатели?
– Именно. Нам сюда. Мерзкая ночка, да? До чего я рад вашему присутствию…
Я ожидал, что мы покинем Норт-Сентрал – возможно, свернем в Истерли или к старым деревянным зданиям, которые все еще ютились по всему Риверсайду, – но вместо этого мы повернули налево по Линден-авеню, направляясь прямо в роскошное сердце Гайды. Неподалеку стояла Халлам-тауэр, растворяясь в ночных облаках. Еще один поворот – и пейзаж сделался привычнее. Даже Норт-Сентрал нуждался в канализации и газгольдерах – особенно если учесть, сколько всего здесь потреблялось, – а также в машинном доме, регулирующем местные трамвайные пути; и, невзирая на попытки замаскировать все это под греческий храм, оно продолжало грохотать, дымиться и было вполне узнаваемым. Рядом находился склад, покрытый толстым слоем копоти. Арку главного входа наполовину заделали кирпичом – судя по виду грубой кладки, недавно.
Мистер Снайт некоторое время возился с ключами. Внутри было немного тише, хотя из машинного дома все равно доносился грохот. Подменыш зажег лампу и повел меня по грубым деревянным лестницам и коридорам, заставленным ящиками и мебелью в чехлах. Он объяснил, что здесь гильдейцы из Норт-Сентрала хранят вещи, которые не помещаются в домах. Запах, который я и раньше ощущал исходящим от него, сделался гораздо сильнее. По сути, пахло пылью, но с нотками полироли и выдохшихся камфорных шариков. Дойдя до перекрестка из скопища кроватных каркасов со столбиками, он подвел меня к двери, к которой было пришпилено какое-то объявление, пожелтелое и неразборчивое.
– Премного благодарен. Надеюсь, вы чуть-чуть задержитесь?..
Стены жилища, которое мистер Снайт обустроил в глубине склада, были выложены из упаковочных ящиков, а заполняла его вычурная, старая и уродливая мебель – как он объяснил, ненужные предметы обстановки, которые не забрали по истечении срока действия договоров хранения. Я чихнул от пыли.
– Взгляните-ка на эту медаль. – Он показал медную штуковину. – Мне ее подарил в день святого Варнавы вельграндмастер Пенфолд, который в то время считался вторым по значимости гильдейцем во всем государстве…
Затем он продемонстрировал серебряную табличку, дагеротип – единственный в альбоме – и гильдейскую медаль в богато украшенной и потертой бархатной коробочке. Даты восходили к началу Нынешнего века. Бам, бам, бам… Машинный дом снаружи наверняка работал всю ночь, производя энергию, необходимую для того, чтобы доставить последних заблудших обитателей Норт-Сентрала в их огромные особняки.
– Нарисовал гильдеец Феникс. Разумеется, позировал я… – вздохнул мистер Снайт. Его крошечные пальчики смахнули паутинку с миниатюрной рамки. – Вы знакомы с его работами? Он был величайшим портретистом своего времени. Теперь, конечно, мертв…
Цвета, возможно, когда-то были яркими, но краска потемнела и покрылась трещинами. Мистер Снайт; стоит на одной ноге на фоне фальшивого сказочного пейзажа, одетый в зеленое, как эльф, без парика и с улыбкой на лице.
– Как долго вы здесь живете?
– В этом здании – не так давно. Возможно, всего-навсего двадцать лет. Мне не нужно платить за аренду, и Гильдия собирателей предоставила все необходимые разрешения. Говорят, мое присутствие помогает отпугивать вандалов. Конечно, я всегда жил в городе. Но Норт-Сентрал уже не тот, что раньше. – Он вздрогнул. Его тупей съехал набок.
– Хотите сказать, теперь здесь живут такие люди, как Боудли-Смарты?
Мистер Снайт зашелестел и вспыхнул.
– Грандмистрис Боудли-Смарт, возможно, не самая… э-э… культурная клиентка, с которой мне приходилось иметь дело, но, как говорится, голод не тетка. – Из его рукавов сочилось тусклое зеленое свечение, какое иной раз замечаешь на тухлом мясе.
– Этот ваш саквояж, – проговорил я в конце концов. – Должно быть, вам трудно его таскать. И раз уж извозчик вас снова и снова подводит, я тут подумал…
– О, я и не предполагала…
Я поставил саквояж мистера Снайта на переливчатый ковер.
– Мы встречались летом в Уолкот-хаусе, грандмистрис. Помните?
– Ну да, конечно!
Прихожая Боудли-Смартов была блестящей и тесной. Мне она напомнила о давно исчезнувшем коттедже грандмастера Харрата в Брейсбридже – но это место было по меньшей мере вдвое больше по размеру и в шесть раз богаче по содержимому. Запах тоже отличался: выдержанная, влажная, резкая и безошибочно узнаваемая псина.
– Увы, Рональда нет
