Влюбленная, обреченная, заговоренная - И. Б. Циммерманн
– Точно, интернет кишит посулами якобы просветления.
– Вы до сих пор не нашли бугимена? – вставила Бенико с заднего сиденья и слегка подалась вперед. С розовых прядей ее волос на пространство между передними сиденьями посыпалась блестящая пыль, и Борис жалобно захныкал, увидев краем глаза клубящуюся золотую пыльцу. А среди нее, в плену горячего воздуха климат-контроля… собачий волос.
– Бальтазар сказал, там было так чисто, будто кто-то специально провел обряд экзорцизма, – Мона несчастно вздохнула.
– Может, мне попросить папулю навести справки? Он хорошо знаком с такими местами. В новом году мои родители на некоторое время вернутся в Германию, так что мы со Шмузиком все равно собирались к ним в гости, – задумчиво пробормотала Бенико. Возле нее раздалось тихое поскуливание. – О, сладусик, все пройдет легко, правда. Я уверена, что они скажут «да»!
– Оборотню? – обычно такой низкий голос Бена звучал звонко и словно надламывался, очевидно, его очень нервировала мысль о семье Бенико. Сахарная эльфийка откинулась назад и крепко его поцеловала. Настала очередь Моны повернуться. Она растерянно взглянула на Бенико.
– Ч-что вы имеете в виду под «скажут «да»»? – осторожно поинтересовалась она.
– Да не в этом смысле, Мони! – пискнула Бенико и вдруг покраснела, вернее, порозовела, и даже глаза у нее заблестели. Ее звонкое хихиканье поведало об истинных мыслях эльфийки, которая, похоже, была бы не против сказать «да» в ближайшее время. Однако от Бена Мона заработала взгляд, говорящий, скорее: «Ты в своем уме?»
– Она хочет переехать ко мне! – громко рявкнул он.
– А.
Больше Мона ничего ответить не решилась, она сама думала о жизни с Бальтазаром, хотя они были вместе всего несколько недель, так что она вовсе не имела права на тревожные мысли, и тем не менее они ее буквально атаковали. Бен-Бен все еще находились в стадии беспощадной влюбленности, небо в их случае было «гораздо выше седьмого», а очки настолько розовые, что в них можно смотреть прямо на солнце. Весьма плодотворная для проблем почва.
– Мама больше не справляется с фермой в одиночку, – объяснил Бен в воцарившейся ненадолго тишине, наверное, догадался, о чем задумалась Мона. – Все мои сестры стали самостоятельными, тройняшки уже переехали, я много работаю… а она не хочет, чтобы папа забросил писательство.
– А я люблю вино! – восторженно взвизгнула Бенико. – Я выросла среди фруктовых деревьев. И правда могу помочь!
– Если твой отец разрешит. – Тон Бена прозвучал на удивление серьезно, что сразу приглушило эйфорию Бенико.
– Ох, Шмузик, это же мой папуля, он все ради меня сделает, – засопела та, и Моне не потребовалось даже оборачиваться: она прекрасно себе представила, как надулась эльфийка. Судя по всему, лишь вопрос времени, когда и Бен столкнется с переменами. Мона снова ощутила тот же эгоистичный страх – что это будет означать для нее?
Хуже того, она чувствовала определенную долю зависти, потому что парочка влюбленных на заднем сиденье могла так естественно все это обсуждать – они знали, чего хотели. Мона же могла строить конкретные планы только после того, как у нее в мыслях развяжется узел. А это значило, что надо тянуть за любые петельки, пока не отыщется свободный конец, который поможет распутать ее тревоги. До тех пор нельзя даже думать о разговоре с Бальтазаром.
– Папуля наверняка знает, куда делся бугимен. – Голос Бенико вывел Мону из непродолжительного транса. В последнее время тревоги с пугающей частотой толкали ее внутрь себя, вот и теперь потребовалось некоторое время, прежде чем она смогла восстановить нить разговора.
– Эм… это, это было бы здорово.
– Он сто процентов пересекался с ним по бизнесу, в этой индустрии, на самом деле, нет такой нежити, которая еще не побывала бы у папули, – бодро продолжала Бенико. – Вот только он давно не приезжал в Германию. Да… Все правда будет хорошо, правда! Семья нам поможет, – с невероятной уверенностью добавила она.
– Что ты имеешь в виду?
– Что?
– Семья? Бизнес? Вы… вы ведь эльфы? Разве в этом и не заключается ваша работа? – в недоумении переспросила Мона, смутно припоминая, что говорилось об этих волшебных существах. Считалось, что эльфы зарабатывали деньги в первую очередь своими дарами. В то время Мона не задавалась вопросом, что это за дары.
– Да, конечно! Мы эльфы, которые помогают. Услугами, – просияла Бенико, и Мона незаметно обменялась вопросительным взглядом с Борисом, у которого высоко поднялись брови. Когда говоришь о крестных отцах эльфийской мафии, насколько конкретно это следует понимать?
– Спасибо… это очень любезно, – с легкой неуверенностью пробормотала Мона и тут же снова набрала воздуха в легкие. – Итак? Борис? Как у тебя дела? – Ее голос достиг режущей слух высоты.
– Ох, я немного нервничаю. Как раз получил запись на испытания для получения допуска в конце января следующего года и…
– Что? – раздалось с заднего сиденья, и на этот раз вперед перегнулся Бен. – Ты ничего об этом не рассказывал! – В его тоне сквозила обида.
– Я буквально только что открыл письмо…
– И сразу не позвонил?
– Ну, так как мы запланировали поехать вместе, я подумал…
– Даже СМС не прислал, – рыкнул Бен и снова откинулся назад.
– Ну ничего себе, друг мой. Это ты теперь почти все свое свободное время проводишь с дамой сердца, что я прекрасно понимаю… так что это позволяет мне…
– Я каждый день пишу тебе на рассвете «Спокойной ночи» и присылаю все тик-токи, и вообще…
– Да, и я искренне благодарен тебе за очаровательные фотографии вашей парочки, и тем не менее… мне пока еще самому нужно справиться с волнением из-за записи, – Борис закрыл тему протяжным вздохом. – Как бы то ни было, я, конечно, продолжу готовиться к экзамену, но буду признателен за возможность отвлечься.
– У-и-и-и-и! Как насчет второго зимнего солнцестояния? Вы же его по-настоящему не отпраздновали, верно? – предложила Бенико.
Мона медленно кивнула, времени на вечеринку у нее не оставалось. Меньше недели назад на нее внезапно свалилась задача заботиться о маленьком ребенке, так что все планы накрылись медным тазом или бутылкой из-под шнапса, если говорить о Тиффи.
– Будет здорово, если мы организуем что-нибудь в музее на праздники, чтобы при этом еще и Бербель не чувствовала себя так одиноко. Мне не нравится протаскивать ее оттуда тайком, – заявила Мона, которой все равно предстояло устанавливать охранки в музее на праздничные дни. Может, чуда, которое можно украсть, уже нет, зато куча неохраняемых реликвий, живущих собственной жизнью, способна вызвать жуткий хаос. – Но я смогу только с двадцать шестого.
– Почему? – спросил Борис между двумя дерзкими
