Дипломатия Кланов - Владимир Пламенев

— Пока ни в чём. Но если её посетит соблазн примкнуть к Непчичу, это может разрушить всё. Она должна оставаться в посольстве, несмотря ни на что. От этого зависит репутация Российской империи и степень нашего контроля над ситуацией. Думаю, вы это понимаете.

— После трансляции, — начал я, — мы с вами побеседовали. Я вам объяснил, что княжна никуда не денется. Кроме клана Цельских, в Иллирии она больше никому не доверяет.

— Вот именно, — глаза посла сверкнули. — Кроме Цельских. У неё есть вариант. А в нашем плане никаких других вариантов нет и не будет. Поэтому обеспечьте нам полный контроль над Софией. Она должна делать то, что нужно и когда нужно. Даже если ей самой этого делать не захочется. До трансляции ещё была возможность отпустить её. Сейчас этой возможности больше нет. Надеюсь, мы поняли друг друга.

— Абсолютно, — сказал я. — Но она не глупа и прекрасно понимает, что её интересы и наши с вами — совпадают практически полностью. В противном случае, она бы ни за что не согласилась ни на мой план, ни на публичное обращение за помощью к России.

— В таком случае, мы достигли полного взаимопонимания. Надеюсь, оно не пострадает в дальнейшем. А сейчас я спрошу Вас: если через час мы организуем живую встречу, с участием воеводы Непчича, меня, Вас и Софии, я могу быть уверен насчёт её лояльности к нам? Спрашиваю у Вас как у человека, который знает её лучше всех в посольстве.

— Непчич хочет договориться?

— Сначала ответьте на мой вопрос, — надавил он.

— Тогда введите меня в контекст, иначе я не смогу просчитать реакцию княжны Софии, — не уступил я. — Чего он хочет?

Посол Державин ещё несколько секунд буравил меня взглядом. А затем… уголок его губ чуть изогнулся в лёгкой улыбке.

— Контекст будет задан именно во время беседы. То, о чём заявил Непчич, не имеет ровно никакого значения, пока мы не встретились. Он скажет что угодно, чтобы добиться встречи с княжной Софией, а на деле говорить о том, что выгодно только ему. Ведь Вы знаете, что политики лгут. Много лгут. Постоянно лгут. Или нет, надо объяснить?

— Непчич — не политик. Он как щенок посреди стаи матёрых волков. На поле боя он проявил себя, но в переговорах? Нет. Поэтому его слово, как воина, а не политика, имеет вес и может быть честным.

— Весьма наивно.

— Но без риска. Вы ничего не потеряете, если прямо сейчас мне всё расскажете.

Посол Державин улыбнулся шире и тихо засмеялся. На миг его железная маска исчезла, открывая лицо уставшего, но довольного мужчины.

— Говорить Вы умеете, господин Добрынин. Я это одобряю, — он приоткрыл ящик своего стола и вытащил оттуда перстень-печатку из серого металла, с идеально белым камнем. Он протянул его мне. — Возьмите.

— Артефакт?

— Он самый. «Перстень Договора». Позволяет фиксировать договорённости. Как только Вы договоритесь с человеком и пожмёте руки, с этим перстнем на руке, то он запечатает внутри себя смысл договорённости и добрую волю сторон. А когда Вам потребуется доказать достоверность договорённости, Вы просто активируете артефакт и он подтвердит Ваши слова. Обмануть его невозможно.

Я взял перстень, внимательно изучая его. Он был холодным, но спустя секунду приобрёл температуру моего тела. Слишком быстро. Тут я чуть улыбнулся.

Ага… кажется, я понял, что это. Ну посол, ну хитрец!

— Это обязательный артефакт для любого дипломата, — посол Державин чуть прикрыл глаза. — Но должен предупредить сразу, что для его использования необходимо согласие другого человека.

— Разумеется. Он же считывает добрую волю.

— Верно. В кулуарных договорённостях его, как правило, не используют, чтобы не оставлять лишних свидетельств. Но для обычных договорённостей — в самый раз.

— Благодарю, — я глубоко кивнул. — За доверие и этот предмет.

Вручив его, посол признал мои заслуги и, заодно, нашёл способ за мной приглядывать. Впрочем, что надо — я и так скрою, а что не надо — пусть знает.

Только что, с помощью этого символичного подарка, меня пригласили на путь дипломатической работы. Вроде, никаких гарантий и обещаний. Но смысл — заложен. Внутри я испытал прилив тепла, от маленького успеха.

Державин вновь принял «железное» выражение.

— А теперь вернёмся к разговору. Непчич хочет взять княжну Софию под свою опеку и обеспечивать её безопасность силами гарнизона города Загреба. Для нас это невозможно. Поэтому я предложил ему лично побеседовать с княжной и убедиться, что она находиться в посольстве по собственной воле, без малейшего принуждения.

— Сложно будет доказать это, — нахмурился я. — Если он захочет выставить нас похитителями, то даже слова Софии могут не сыграть роли. Скажут, что мы держим её угрозами и манипулируем ей.

— Верно. Но этот разговор поможет нам узнать его истинные намерения и, возможно, силу, что за ним стоит. Клан или другая держава. Это, пожалуй, наша задача номер один. Вы, как ответственный за Софию, должны позаботиться, чтобы она не дала ему ни малейшего повода усомниться в её безопасности и свободе. Потому что часть встречи будет фиксироваться на камеру.

Я ухмыльнулся.

— Хотите сделать ещё один материал, чтобы укрепить позицию Российской Империи в Иллирии?

— Очевидно, — произнёс он без улыбки. — Сейчас мы должны использовать каждую возможность, чтобы продавить начало расследования произошедшего с князем. Успешный разговор с Непчичем даст нам преимущество, а провальный — создаст проблем. Но я верю в Вас и в княжну Софию. Так что, я могу рассчитывать на её решимость?

— Можете, — кивнул я. — Но сначала я всё ей объясню. Чтобы она всё осознавала и понимала, насколько важна её роль.

— Не рекомендую привязываться к девушке, господин Добрынин, — он сверкнул глазами. — Я понимаю, что у Вас может быть особенная связь, но не обманывайтесь. Она — лицо другой страны. А Вы — подданный нашей Империи. Не забывайте об этом.

— Сейчас она — союзник России, в таком качестве она принесёт гораздо больше пользы, чем в виде безвольной куклы. Потому что люди всё видят и всё понимают. Что только подтвердилось во время её обращения. Марионетка бы не смогла так зажечь аудиторию.

Я разблокировал телефон и показал экран послу, с вопросом:

— Видите? Сто четырнадцать тысяч просмотров, всего за несколько часов. Ночью, когда большинство людей спит. И