Справочник существ община г. Тальска - Анна Александровна Никода
Дорога разрезала холм и нырнула вниз, следуя линии берега, а затем они и вовсе свернули в переулок, который уперся в уходившую ввысь земляную стену. Собственно, последним в ряду как раз и стоял дом бабушки. Соня слегка растерянно смотрела на него, пытаясь соотнести детские воспоминания и реальность. Она помнила все выше и больше — не то потому что сама была тогда небольшого роста, не то время так хорошо поработало. Высокий деревянный забор заканчивался резными воротами, на которых неподкупно висел здоровенный амбарный замок, а за ними виднелся сам дом — также деревянный, потемневший от времени, который украшали с любовью вырезанные и выкрашенные в красный и зеленый цвета наличники, ставни, вились вдоль крыши резные крылья. От этого дома веяло теплом и уютом — когда-то. Теперь ставни были закрыты, а сам он создавал впечатление брошенной собаки — маленький, одинокий, окруженный буйно цветущими яблонями. Сад со времени ее детства разросся, загустел и явно требовал ухода. Перед домом, прижимаясь к холму, стояли птичник и коровник — последний темный и, видимо, пустой, а вот куры голосили вовсю. Соня знала, что была еще и баня — но отсюда ее не видно, она находилась за садом, в самом конце. Вправа, на самой солнечной стороне, к дому прилепился небольшой огород, на котором уже пробивалось что-то зеленое.
— Поди нет никого, — прервал ее созерцательный ступор водитель. Соня с удивлением обнаружила, что он еще не уехал и, видимо, ждал пока странная клиентка наконец устроится. — Телефон-то у вас есть хозяев?
Прежде, чем она успела сообразить что же делать, в соседнем дворе хлопнула дверь, раздалось истошное кудахтанье и голос:
— Не надо телефонов! Не надо, сейчас я…
Дворы здесь были с высокими глухими заборами, так что какое-то время Соня только слышала шаги, но ничего не видела, пока калитка не открылась, выпуская на волю женщину. Передвигалась она как мячик, норовила все время подпрыгнуть и вся была какая-то округлая — словно обведенное циркулем лицо с выпирающими блестящими скулами (два маленьких мячика под кожей), над которыми полумесяцами поблескивали темные глаза, нос картошкой (круглый, естественно), покатые плечи, внушительная грудь размера эдак десятого, выпирающий из под халата не менее внушительный живот и даже ноги ее были слегка дугообразные, выдавая кочевое прошлое татарского народа.
— Дома-то нет никого, вот я и закрыла, — пояснила она нам, запыхавшись. И только тогда спросила: — А вы кто?
— Соня, — растерянно ответила девушка. Секунду они непонимающе смотрели друг на друга, а затем в глазах ее собеседницы мелькнул огонек узнавания:
— Софико! — уверенно выдала она, хлопнув себя по бокам. — Точно! Ну и выросла же ты… Не помнишь меня поди, я тетка Тома, ну это ничего, пойдем, открою, с бабушкой несчастье конечно случилось, жаль, так жаль… Но ты здесь, может, еще и обойдется, а? Нам-то уж точно полегче будет…
Непрестанно говоря и уже не обращая внимания на нее, Тома бодро запрыгала к воротам. Соня попрощалась с таксистом и кинулась ее догонять. Двор внутри тоже оказался меньше, чем она помнила, дорожка заросла спорышом, из него торчали деревянные доски, призванные слегка укротить грязь и сорняки. Она поднялась на крыльцо и со смешанными чувствами открыла скрипучую деревянную дверь. Краска уже облупилась, косяк слегка перекосило после зимы а в сенях доски пола ходили ходуном, но в самом доме было чисто и уютно, только очень уж тихо.
Она с попеременным узнаванием рассматривала обстановку: две комнаты, кухня. Центральное место в доме занимала большая русская печь, хотя новшеством была газовая плита у дальней стены и трубы, тянущиеся вдоль пола — очевидно, за то время, что она здесь не появлялась, бабуля успела обзавестись водопроводом. Но на полу все те же цветастые полосатые коврики из полосок старых футболок, а на окнах — короткие занавески.
— Ты к Нине сейчас пойдешь или сначала перекусишь? — Тома зашла следом и в кухне сразу стало меньше места. Чувствовала она себя уверенно, наверное, они с бабушкой дружили. — У меня борщ наварен…
— Куртку возьму и поеду, — решила Соня. Чувство тревоги ее не отпускало и хотелось, чтобы бабушка поскорее вернулась. Без нее дом выглядел словно нежилой и оставаться одной здесь было страшно. Это чувство пришло откуда-то из детства и противиться ему было сложно. — Такси только вызову…
— Вот еще! — отмахнулась соседка и целенаправленно, привычно не обращая внимания на возражения, устремилась на улицу, голося во все горло: — Петрович! Петрович!!! Чтоб тебя, неужели на рыбалку умотал? Петро… А! Вот ты где! — последнее относилось к выглянувшей из-за забора напротив седой макушке, которая целеустремленно двинулась к калитке под лай собак и Соня увидела невысокого, но крепкого старика, худого как щепка и жилистого, словно гончая. — Свези Софико к Нине? Такси, вот еще, деньги транжирить…
В общем, через полчаса Соня сидела в ржавой зеленой оке. Переднее пассажирское сиденье отсутствовало, пришлось размещаться на заднем, с прекрасным видом на заляпанное грязью лобовое стекло. Шустрый Петрович рванул с места в карьер и ока запрыгала на ухабах. На робкое Сонино «а ремень…?» дед только отмахнулся:
— Чего? Зачем? Тут близко!
Пришлось раскорячиться, как пауку, которого пытаются вытряхнуть из банки. Из машины она вылезала зеленая и категорически запретила старику ее ждать, заявив, что планирует провести с бабушкой весь день.
Так примерно и получилось. В приемном отделении никого не было, пришлось пройти по всем палатам, чтобы найти нужную. По большей части встречались старики и она с чувством вины вглядывалась в каждую старушку, очень боясь, что не узнает. Последний раз бабушка была у них лет пять назад.
— Вы кого-то ищете? — навстречу ей из последней палаты вышел мальчик, по виду — школьник, класс девятый (хотя Соня плохо разбиралась в современных школьниках), бледный едва не до синевы, тощий, с чуть длинноватым тонким носом и узкими губами. На лице ярко выделялись только глаза — темные, непонятного черно-карего цвета. В
