Арбитр Пушкин - Сергей Александрович Богдашов
— Какой именно вопрос вас интересует?
— Кратенько, и обо всём.
— Если совсем кратко, то сначала года мы товарной продукции на российский рынок миллионов на шестьдесят с лишним выставили, и на европейский миллиона на четыре с половиной добавили. Чистая прибыль после продаж может до пятнадцати — восемнадцати миллионов дойти, но на свой личный счёт вы лишь тысяч шестьсот получите. Это, без алюминия, — хохотнул он.
— О как! Интересная арифметика! А почему?
— Все остальные деньги на развитие пойдут, — озадачил он меня.
Собственно, не доверять тульпе у меня нет оснований. Вот уж кто никогда не станет меня обманывать, ибо ему не за чем.
— Хм-м. И какие же у нас перспективы?
— Восхитительные! По тем же красителям и удобрениям спрос вырастет раз в десять! И это очень скромная оценка. Причём по красителям уже в этом году. Удобрения тоже неплохо берут, но пока мелкими партиями. По пятьдесят — сто пудов. Мало кто верит, что они урожай в полтора — два раза поднимут. Зато потом… И если с золотом всё выйдет…
— Как-то всё медленно идёт, — пожаловался я в воздух.
— Так и времена такие. Неторопливые, — услышал в ответ.
Бал у графа Ланжерона прошёл на удивление гладко. Катя блистала в новом платье из нашего же батиста, а я, как мог, поддерживал светские беседы, параллельно наблюдая за переговорами Саввы Морозова с овцеводами. По довольному выражению его лица было ясно — дело идёт хорошо.
К полуночи, когда гости начали расходиться, ко мне подошёл граф Ланжерон.
— Князь, — начал он, слегка пригубив шампанского, — Мне говорили, вы интересуетесь не только овцами, но и виноделием?
— Виноделием? — удивился я. — Пока нет, но идея интересная.
— Тогда позвольте предложить вам посетить мои виноградники. Уверен, после дегустации вы захотите вложиться и в это направление. Тем более что климат в Крыму для винограда идеален.
— Благодарю за предложение, — кивнул я, — Но, боюсь, в этот раз не успею. Завтра мы улетаем обратно. Однако если вы готовы обсудить возможное сотрудничество заочно…
— Конечно! — оживился граф. — Я пришлю вам образцы и расчёты. Думаю, вы оцените крымский потенциал!
— Отлично. Тогда до связи.
На следующее утро, перед самым вылетом, ко мне подбежал запыхавшийся курьер с пакетом от Сенявина.
— Что там? — спросила Катя, пока я разворачивал бумагу.
— План храма-маяка на Ай-Тодоре, — улыбнулся я. — Дмитрий Николаевич не теряет времени. И… приписка: «Фанера прибыла. Дом достроим без вас».
— Значит, всё идёт по плану?
— Лучше, чем по плану, — рассмеялся я, забираясь в кабину гидроплана. — Поехали, солнышко. Нас ждёт Псков!
И вот, спустя несколько часов затянувшегося полёта, перед нами уже расстилались знакомые пейзажи Велье.
— Дома! — радостно и искренне воскликнула Катя.
— Да, — кивнул я, глядя на растущие как грибы после дождя фабричные корпуса. — Теперь главное — всё это не растерять и приумножить.
Глава 9
Лето пролетало незаметно — в разъездах, встречах и делах, не терпящих отлагательства.
По возвращении из Одессы мы с Катей решили отметить приезд скромно, в узком кругу: бабушка, родители, Петр Абрамович с сыном Вениамином, да дядя с тётей
Однако праздник ещё не успел начаться, как к нам потянулись гости. Помещики и купцы со всей округи, включая губернатора Адеркаса с супругой, съехались, чтобы поприветствовать и поздравить нас.
Вместо тихого вечера получился настоящий приём.
Не успело забыться это сборище, как пришлось снова собираться в дорогу — в этот раз на крестины младшего брата Екатерины, Бориса Дмитриевича.
Обряд прошёл в том же храме, где нас с Катей венчали.
Восприемником малыша стал брат тёщи — генерал Илларион Васильчиков. Человек по-военному суровый, но добрый по натуре. Крёстной — сестра тестя, Екатерина Апраксина. Светская женщина с тонким вкусом и ещё более тонкой наблюдательностью.
Едва мы пережили крестины, как наступил мой день рождения.
Я не собирался его отмечать широко — думал провести вечер в Захарово или, в крайнем случае, в Вязёмах у Голицыных.
Но на крещении Бориса дядя Катерины, Степан Степанович Апраксин, услышал, что место для праздника ещё не выбрано, и тут же объявил:
— Значит, так и быть! Князь Ганнибал-Пушкин даёт бал в моём доме на Знаменке, в честь своего двадцатилетия!
Я даже опешил.
И к моему удивлению и глубокому облегчению — все организационные вопросы Апраксин взял на себя целиком.
Когда я попробовал возместить хотя бы часть расходов, он лишь хмыкнул и похлопал себя по карману:
— Александр Сергеевич, у меня тут всё есть. А если чего нет — найду. Только не порть мне праздник своим кошельком.
Я хотел было сформировать для его людей Перлы Света, чтобы украсить бал и в дальнейшем его театр. Оказалось, что всё это у Катиного дяди уже имеется.
Он даже стал одним из первых дворян, кто на своих балах использовал зеркальные шары, изготовленные в Нижнем Новгороде.
В итоге мой день рождения не отразился на моём бюджете.
Единственное, что согласился принять Апраксин — два Перла Здоровья, которые я изготовил для него и его супруги.
Через несколько дней после праздника меня, тестя и Бетанкура вызвали в Царское Село.
Там Император высказал мнение о необходимости увеличить количество рейсов СВП на маршруте Москва — Санкт-Петербург.
Было также рекомендовано открыть новый маршрут — от Москвы до Нижнего Новгорода, а в перспективе и до Казани.
Другими словами, нам прямо сказали: господа, русла рек — к вашим услугам. Проводите свою экспансию.
Тесть занялся постройкой вокзала в Москве, Бетанкур — в Нижнем и Петербурге.
Меня, как пока ещё не имеющего большого веса в этих городах, оставили в покое.
Правда, некоторое время спустя меня попросили присутствовать на открытии нового вокзала в Нижнем Новгороде и отправлении первого пассажирского СВП в Москву.
Но мне и самому потребовалось побывать на Волге — на Нижегородской губернии у меня много завязано.
Возьмём хотя бы бывшую мастерскую паровых двигателей.
При Степане Васильевиче Литвинове она превратилась в небольшой завод и до сих пор расширяется.
А всё началось с того, что мы отправили несколько паровых двигателей Демидовым в Ревду.
С тех пор у конторы завода образовалась очередь из желающих получить такие же двигатели или
