Арбитр Пушкин - Сергей Александрович Богдашов

— Ивану Ивановичу помогли? — спросил я.

— Да мы давно всё придумали, — вступил второй инженер, Алексей Николаевич. — Это же не сложная работа. Пока помогали, у нас появилась идея: а что, если на крыльях самолёта установить железные направляющие, по которым можно было бы запускать ракеты? Как в салютах, только с пороховым зарядом и взрывателем.

— В Велье вернёмся — займётесь своими ракетами, — пробурчал я, поворачиваясь к жене. — Дорогая, позволь представить тебе моих инженеров. Сергей Владимирович Кононов и Алексей Николаевич Рябушкин. Оба — выпускники Дерптского университета. На самолёте их конструкции мы с тобой и летаем. Впрочем, СВП тоже их заслуга.

— Господа, прошу любить и жаловать — моя супруга, княгиня Екатерина Дмитриевна.

Оказалось, парни уже видели Катю в московских газетах. Впрочем, это неудивительно — на свадьбе было несколько фоторепортёров, которых я лично приглашал и оплачивал кампанию по рекламе нового маршрута Москва — Санкт-Петербург.

Кроме того, был и личный фотограф — его сестра привезла с собой из столицы. Мещанин Илья Николаевич Бражников, выпускник Императорской Академии художеств, внезапно отложил кисти и устроился в наше с сестрой фотоателье. Не скажу, что он бросил живопись — скорее, временно отложил. А ведь пишет он великолепно. Его работы легко спутать с фотографиями. Если не ошибаюсь, такой стиль называется «реализмом». Пожалуй, надо бы ему при случае праздничный портрет Кати заказать. Ну и свой заодно. Иначе как-то не порядочно получается — титул князя у меня есть, а портрета нет.

— Ты купил этот дом? — поинтересовался я у Ивана, когда он решил угостить нас черешней, растущей в изобилии в саду.

— К сожалению, только снимаю, — вздохнул приятель.

— А отчего не купишь? Хороший дом, в самом центре города. Мощёная улица, тишина, порядок. А уж сад так и вовсе заслуживает отдельного упоминания. Город благодаря Грейгу растёт и обустраивается. Не заметишь, как цены на хорошее жильё взлетят до небес.

— Откуда у меня деньги на покупку? — усмехнулся он. — Этот дом стоит две тысячи. Это годовое жалованье начальника штаба.

— Неплохая цена, — кивнул я, оглядывая сад. — Две тысячи — это, на мой взгляд, недорого. Особенно за дом в таком месте. Кстати, я не расслышал. Две тысячи — это серебром?

— Пф-ф… Ассигнациями.

— Солнышко, — окликнул я Катю, собирающую черешню в небольшое лукошко, — Как ты считаешь — мы в состоянии одолжить нашему дружке денег на покупку этого великолепного домика?

— Если Иван Иванович пообещает каждую весну нас кормить ягодами со своего сада, то я буду настаивать, чтобы он принял нашу помощь, — звонко ответила жена. — Я, кстати, возле забора ещё и абрикосы с персиками заметила. Я их тоже люблю.

А ведь жена интересную идею подбросила. Малороссия — это край фруктов, не произрастающих в северных регионах страны. Если на транспортный СВП поставить термоизолированную будку, а внутри неё с помощью перла поддерживать соответствующую низкую температуру, то можно будет из того же Херсона возить в Псков свежие фрукты.

Мечты, мечты.

Только вот времени и сил на все задумки не хватает.

— Ты же не откажешь моей жене и возьмёшь деньги? — отсчитал я нужное количество ассигнаций и протянул их другу. — Мы завтра улетаем в Ялту, а ты найди хозяина и выкупай дом.

— Вот ты умеешь, Пушкин, руки выворачивать, — проворчал Иван, но деньги взял. — При малейшей возможности верну.

— Не торопись. Мне не к спеху. Тебе помощь Кононова и Рябушкина ещё нужна?

— Нет. Я принцип работы сбрасывателя понял. Осталось повторить в металле.

— Тогда завтра они со мной в Ялту отправятся. Вдруг их помощь понадобится.

К Ливадии, Ореанде и другим будущим жемчужинам южного берега Крыма мы прилетели ближе к обеду. У пирса, который мы с Максом и Никитой построили ещё в прошлом году, разгружался баркас. Дмитрий Николаевич стоял на берегу и что-то записывал в блокнот карандашом.

Метрах в ста от воды возвышалась большая куча песка. Рядом — ещё более внушительная насыпь ракушника. За ними просматривались ровные штабеля строительного леса. Всё это выглядело как настоящий порт в миниатюре. Только кранов не хватало.

Впрочем, может, и не нужны были. У меня большинство переселенцев владели Перлами разных ветвей. Для них разгрузить баржу с песком или сдвинуть гору ракушника — не проблема. Правда, на дальние перемещения способны пока только Максим с Николаем. Остальные справятся, но за пару дней.

— Что у нас из хорошего, Дмитрий Николаевич? — спросил я у Сенявина, как только мы обменялись приветствиями. — Вижу, стройматериалы уже почти все на месте.

— Только один СВП с фанерой задерживается, — поморщился адмирал. — Рулевые сообщили, что подушка повреждена. Не сильно, но скорость пришлось сбросить.

— То есть, опалубки из фанеры у нас нет?

— Пока так, — развёл он руками. — Плёнка для окон уже здесь, а вот фанеру всё ещё ждём.

Что ж. Бывает. Любая техника может сломаться. Даже если она построена с помощью Перлов.

— Ну что, господа-инженеры, — обратился я к авиаконструкторам, которые стояли чуть в стороне, — не забыли, как в Велье строили силосы для цемента? Надо бы и здесь парочку сделать.

— А где именно? — начал разглядывать берег один из инженеров.

— А вот сейчас Дмитрий Николаевич вам и покажет участок с готовыми фундаментами. А заодно организует подачу к этому места песка. Те, кто разгружал баржу, знают, как это делается.

— Сделаю, — явно обрадовался Сенявин зарождавшейся движухе. — Прошу следовать за мной, господа.

На самом деле ничего сложного в транспортировке песка не было. Мы уже использовали подобную технологию в Велье. С помощью перлов Движения можно было создать воздушные трубы, по которым перемещали сыпучие материалы.

Теперь эта идея пришла в Крым.

— Солнышко, мне твоя помощь тоже понадобится, — сказал я жене. — Ты ведь уже освоилась с Перлом, который ускоряет старение. Сейчас мы с парнями будем строить стеклянную колонну, а твоя задача — ускорить процесс кристаллизации стекла. Если к утру не прибудет фанера, будем отливать бетон в воздушные формы.

— Мне бы сначала переодеться, — посмотрела она на свои юбки и кружевные манжеты. — Жалко будет, если одежда испачкается или порвётся.

— Надень кавалерийские штаны и сапоги, а