Былины Окоротья - Егор Андреев
– Однако? – как за соломинку схватился Всеволод за неоконченную фразу.
– Я намного крепче, чем кажусь.
Но Всеволод так не считал. Морокунья с Лысого холма, грозная ведьма, присоединившаяся к их отряду по зову князя… Поначалу он чурался, избегал ее, не доверял, но то было давно. Теперь ему хотелось защитить ее любой ценой, и в то же время Всеволод знал, что не сумеет. Впереди Врасопряху ждал бой, в котором не поможет меч и крепкое слово, а значит, он ничем не сможет быть полезен. От осознания этого у воеводы защемило сердце. Он не хотел… не мог ее потерять.
– Может, есть другой способ… – начал было Всеволод, но Врасопряха резко отстранилась. Отвернувшись от воеводы, колдунья поежилась, обхватив плечи руками.
– Его нет. – В голосе кудесницы чувствовалась обреченность. – Но это неважно. Я уже один раз струсила, положила на алтарь своего малодушия чужие жизни, больше этого не повторится. Я должна это сделать, и больше обсуждать тут нечего.
Сказав это, Врасопряха бросила на Всеволода тоскливый взгляд, прежде чем вернуться к собранию диковин, разложенному на камнях.
К вечеру все было готово. Замысловатое сооружение из ветвей, мха, трав, костей животных и птиц было собрано Врасопряхой и отнесено гридями в долину. Оставленная на берегу болота, она очень напоминала пирамидку, когда-то сложенную волховушей для упокоения лешего. Вот только в этот раз ловушка духов была несоизмеримо больше и сложней. Забрав с собой все нужное для сотворения заклятия, ведьма ушла на вершину холма, стоящего на краю болота. В это же время люди спешно свернули лагерь, затушили очаги, впрягли скотину в телеги и под гомон детворы и переругивание баб отправились долой.
Все, кроме Всеволода.
Оставив указания кметам, окольничий проводил их в путь и теперь неспешно поднимался по пологому изрезанному корнями склону. Солнце, клонясь к закату, залило Окоротье жидким золотом. А с вершины шеломяня открывался воистину невероятный вид.
Заросшие стройным ельником выпоры холмов казались спинами левиафанов, выныривающих из океана млечной дымки. Темный силуэт еловых плавников вздымался к небу в брызгах солнечных лучей. Даже проклятая долина топей теперь выглядела не как бурлящий колдовской котел с отвратным зельем, а как драгоценный кубок, наполненный облачным вином.
Врасопряха, стоя на краю обрыва, тоже залюбовалась захватывающим дух великолепием, простиравшимся вокруг. Наверное, оттого она и не заметила окольничего сразу. Лишь когда тень воеводы упала ей под ноги, женщина обернулась.
– Всеволод! Почему ты здесь?!
– Не хотел, чтоб ты оставалась одна. Не в такой момент.
– Ты не понимаешь! Если что-то пойдет не так, случится хоть малейшая оплошность, на этом холме не останется ничего живого. Тебе надобно уйти!
– Я не оставлю тебя здесь одну, и больше обсуждать тут нечего, – словами самой Врасопряхи ответил кудеснице окольничий.
Волшебница собралась было ему что-то возразить, но, перехватив упрямый взгляд, передумала. Вместо этого она покачала головой и рассмеялась.
– Ох и дубина же ты стоеросовая, Всеволод Никитич. Это я поняла еще на берегу пруда в ночь, когда на нас напали тати.
– О чем это ты? – смутился Всеволод, припомнив свой позор. – Я ведь за тот проступок уже повинился пред тобою…
Врасопряха как-то странно посмотрела на него взглядом аконитовых очей, в которых искрами плясали огоньки насмешки.
– А ты не думал, – сказала ведьма вкрадчиво, медленно подходя к нему, – что, быть может, я тогда хотела, чтобы ты меня увидел? Чтобы стал чуточку смелей? Или неужто ты считал, будто я не слышала, как пятипудовый богатырь ломится сквозь ивняк? Да хромоногий, косолапый мишка производит меньше шума, чем ты, воевода.
Ворожея стояла вплотную к Всеволоду, и от простого запаха мыла, исходящего от волос колдуньи, голова у мужчины пошла кругом. Осторожным, кошачьим прикосновением кудесница положила ладони воеводе на грудь, и он сам не заметил, как заключил ее в объятья.
– Мне чертовски страшно, Всеволод… – тихо, дрожащим голосом призналась Врасопряха, – и так хочется немного теплоты. Пожалуйста, ежели я тебе не по сердцу, просто притворись. Только сегодня, только сейчас. Прошу.
Всеволод нежно приподнял подбородок веды, чтобы заглянуть в глубокий, меняющий цвет омут, давно лишивший его покоя.
– Притворяться нет нужды, – хрипло сказал он.
Нежно проведя рукой, воевода убрал вороной локон, ниспадавший кудеснице на щеку. Не отрывая пальцев от алебастровой кожи, провел их кончиком к уголку рта, туда, где тонкие губы Врасопряхи переходили в волевую складку, когда она улыбалась и сердилась. Он, как исследователь, первооткрыватель невиданных ранее земель, с детской радостью и восторгом открыл для себя эту женщину. Он наконец обрел ее и больше не собирался отпускать. Их губы встретились, и внезапно время изменило свой привычный бег, пустившись в стремительный полет пущенной с тетивы стрелы. Они столкнулись, как два блуждающих небесных тела, две звезды. Жаркое прерывистое дыхание и жадные, ненасытные ласки внезапно подчинили себе Всеволода и Врасопряху. Сброшенная одежда разлетелась вокруг них облаком осколков, прежде чем они рухнули на землю.
Жар и жажда друг друга полностью поглотили любовников, сжигая, растворяя их в эфемерной, недолговечной субстанции, известной под названием «истинное счастье».
После того как время снова потекло в обычном темпе и Земля возобновила вращение вокруг светила, они, обнявшись, лежали на плаще Всеволода, брошенном на плоский скальный выступ. Теплый, прогретый солнцем за день камень согревал им спины, а бешено стучащие сердца постепенно возвращались к размеренному ритму. Их потные, разгоряченные ласками тела медленно остывали, закутанные в шелк тихого восторга. Сплетясь в объятиях, Всеволод и Врасопряха почти не шевелились, боясь спугнуть момент блаженства. Духовного покоя и умиротворения, столь редкого в этом жестоком мире. Колдунья приникла к плечу воеводы, нежно поглаживала его щеку. Внезапно она хихикнула, совсем как озорная девчонка.
– Вот оно – настоящее волшебство, чары, с которыми не сравнится ни одно колдовство на свете.
Всеволод промолчал. Приподнявшись на локте, кудесница положила подбородок ему на грудь.
– Это, между прочим, была похвала в твой адрес. Немедленно поцелуй меня в знак благодарности!
Всеволод, рассмеявшись, охотно исполнил волю волховуши.
– Ах, как приятно! – промурлыкала кудесница, трепеща ресницами. – Небось ты и предположить не мог, что наша встреча когда-нибудь окончится чем-то подобным.
– Угу. И мыслей о том не допускал.
– Да?! А что же ты тогда подумал, во время нашей первой встречи? – опасно прищурилась волшебница.
– Ты действительно хочешь это знать?
– Конечно.
– Я подумал, что Врасопряха – странное имя. Чудное даже для волхвов.
– Врасопряха лишь прозвище, полученное мной в Темной купели при Посвящении, – проворчала морокунья. – Считается, что оно даруется волхву богами и лучше всего отражает сущность его ведовских умений. Витиеватая, вычурная чушь! Возможно,
