Железный Аспид. Война - Н. Мар

Кай мотнул головой.

Где Орис?

Эзер оттянул его вылет, насколько позволила высокая должность, но мальчишка до сих пор не появился. С радаров он исчез почти сутки назад, вскоре после их разговора. И это после стольких усилий по установке наблюдения за ним в нарушение закона о частной жизни. Но если он рассчитывал отсидеться (пусть даже в выгребной яме для радиоактивных отходов, где нет сигнала), то будет очень разочарован, когда вернется. Личный комм пискнул, и Кайнорт поспешил развернуть экран.

— Надо же, прятался от меня в лесу, — улыбнулся он точке с подписью «Орис Зури», что возникла на границе города. — Попался, волчонок.

* * *

С подъемом в турмалиновую шахту они провозились почти час. В начале пути не было видно ни зги, Самина непрерывно спотыкалась, хотя шарила руками перед каждым шагом. Но она не жаловалась. Шершавый склон оказался покат и полон крепких выступов, как не слишком удобная, но безопасная лестница. Эйден припомнил некоторые свои восхождения и дал ей три балла по шкале от одного до «ну вас к дьяволу, я туда не полезу». Как только они миновали последнее змеиное гнездо, робот выпустил сателлюкс, чтобы иметь возможность поглядывать вверх и вниз — и пугаться высоты как положено. Правда, Самина осталась равнодушна: сил бояться уже не было, они все ушли на подъем. За весь час они оба не проронили лишнего слова, и мысли распирали без того больную голову.

Несмотря на рану, андроид достиг края первым, хоть и не слишком опередил биолога. Эйден вытянул ее за собой в шахту, где они какое-то время просто валялись навзничь, и все. А что было вокруг…

Если бы дорогой любитель фантастики обнаружил себя в этой шахте, он решил бы, что попал внутрь гигантской люстры из цветного стекла где-нибудь в зале дворца Долмабахче. Свет одного маленького сателлюкса отражался и множился в кристаллах бирюзового турмалина и кварца тёплых оттенков. Леденцы самоцветов тянулись снизу вверх, оживали на потолке хрустальными букетами. На стенах от причудливых конгломератов не было свободного места. У Самины захватило дух от контраста между колючей тьмой, из которой они прибыли, и этим чудом. Она поймала сателлюкс, увеличила яркость и пустила по центру шахты, чтобы его света хватило для работы.

— Кристаллы турмалина поляризуют свет, — Эйден потрогал каменную призму. — Мой глазной фильтр поврежден, но благодаря этому я впервые вижу радугу как видишь ее ты.

— Ты никогда не видел живую радугу?

Короткие и длинные, яркие и скудные, разноцветные лучи то и дело выскакивали наперерез взгляду и снова прятались в каменном саду.

Робот улыбнулся:

— Ни один андроид не видел. Я прекрасно знал, что это, но только в теории. Мы с тобой еще и по разные стороны фильтров.

«Ну, и что? Зрение каждого из нас уникально, — Самину дразнили отражения в кристаллах, каждый из которых искажал ее, настоящую, по-своему. — Можно смотреть на мир сквозь какие угодно стекла, только реальность от этого не меняется».

— Невероятная шахта! — приободрилась она. — Я, если честно, теряюсь, с чего же мы начнем…

— Как ты себя чувствуешь?

Самина натянула рукава, чтобы прикрыть ссадины на костяшках. Совсем не хотелось сейчас тратить на них время.

— Нормально.

— Тогда с ремонта нуклеовизора, — Эйден разложил перед собой четыре сломанных прибора и россыпь гнутых деталей. — Только предупреждаю сразу: я лучше работаю головой, чем руками. Останешься переживать за результат или пойдешь осмотреться?

Они огляделась, расценивая, как далеко смогут отойти, учитывая один сателлюкс на двоих.

— Уж не знаю, на что здесь больнее смотреть: на растоптанные приборы стоимостью в целую лабораторию, или на твой убитый вид, — сказала Самина.

Робот, не отрываясь, перебирал детали.

— Да, комбинезон совершенно испорчен.

— Если починишь хоть один нуклеовизор, клянусь, что разыщу и верну тебе имперскую форму, — без особой надежды на успех как первого, так и второго, пообещала леди Зури и направилась к цветастой россыпи кристаллов.

— И мой триниджет?

Она обернулась.

— И твой… как?

Короткий вздох был ответом.

Самина водила рукой по стеблям турмалина, будто прикосновения могли раскрыть больше, чем взгляд. Она не верила, что здесь могли оказаться нетронутые гены какого бы то ни было животного. Пока в одном из каменных букетов не увидела…

— Тут землеройка в кристалле! Эйден, прямо внутри камня! — возбужденный голос звонко отразился от стен. — Я ее вижу!

Андроид оторвался от нуклеовизоров, чтобы подойти ближе. Он понятия не имел, как выглядит землеройка, но по реакции биолога ожидал, что это будет кто-то невероятный. Внутри турмалина скрючился длинноносый комочек.

— Потрясающе. Эта мышь, кажется, жила при Хмерсе. Смотри, у нее совсем нет клыков.

— Это не мышь! Но ты прав, у нее резцы как у древнего грызуна. Два длинных впереди — сейчас уже нет таких… А тут бурундук! Настоящий бурундук, — этот восторг был сродни впечатлению первоклашки от луна-парка. — Просто фантастика, как же ты туда попал, дружок?..

— Кажется, он озадачен не меньше нас.

— Я думала обнаружить животных гораздо ниже этой шахты, в слоях вечной мерзлоты!

— Посмотри, может, здесь есть кто-то покрупнее? У меня не получается вернуть нуклеовизорам способность читать гены сквозь кристалл, а пока мы ковыряем оттуда землероек, и сами окаменеем.

Через полчаса они вдвоем нашли крысу, двух скорпионов, кого-то большого, от кого Самина отшатнулась с брезгливым «Фу! А, все равно он хищник…» и выводок выхухолей.

— Мне надо заглянуть в бумаги из бункера. — сказал Эйден.

— Думаешь найти в них что-то о кристаллах?

— Я хочу понять, при каких условиях они выросли. При повышении температуры или при понижении? Проще говоря, это вареный бурундук там внутри или мороженый. ДНК безвозвратно распадается при высоких температурах, и если мы не хотим пообедать тушеной крысой, незачем и доставать ее оттуда. Если же кристаллы образовались в экстремальном холоде, значит, нам повезло, и не придется спускаться в мерзлоту.

— Было бы здорово.

— Поброди вокруг в поисках стопроцентных травоядных. Я почти не знаком с вашей фауной, и здесь от меня толку мало. Я лучше займусь бумагами и прибором.

Эйден, конечно, лукавил. В чем он разбирался хуже, чем в инопланетной биологии, так это в допотопных, по меркам империи, механизмах вроде нуклеовизоров. Зато настоящей пыткой было ползать между кристаллами, изображая, что