Верравия. Рассказы - Дмитрий Александрович Билик
Ударил Тайнори облаченным в латную перчатку кулаком Аварита, и слетел что было духу брат во Тьме. Спустился за ним смертоносец, не медлил, не вопрошал, не требовал, лишь вогнал клинок туда, где могло быть, если когда-нибудь было, сердце Темного. Так оказался низложен Бог Алчности.
Поднялся вновь на холм смертоносец, повсюду шло сражение. Отступали под общим натиском Серых Темные, в своем упрямстве продолжая сражаться со Светлыми. Шли вперед те, кто никогда и ни под каким предлогом не вмешивался в дрязги Богов, те, кого в шутку называли Наблюдающими, те, кто не мог больше оставаться в стороне. И именно тогда дрогнуло мироздание, образовывая быстро созданный проход между мирами. Именно тогда ожесточеннее стали сражаться все, кто был на центральной площади Йорана, второй, непризнанной, столицы. Ибо все понимали и ощущали, к ним идет Отец.
Но Тайнори, много лет ждавший, когда родитель появится и возьмется за распоясавшихся детей, держал в руках тот самый лук, из которого братья убили Чишир и Гелот, рассматривал обжигающие Тьмой стрелы и чувствовал, что в этом оружии есть частица самих Темных. Нечто, способное уничтожить Бога. Смертоносный чувствовал это. И тогда он решил, что подобное не должно попасть в руки кого бы то ни было.
Много сил потратил Тайнори, но немало их еще и осталось у самого сильного Бога среди всех остальных. Окутал Губителя серый туман, а когда развеялся, то не оказалось его больше на холме. Зато появился старший сын Отца на самой высокой точке Тойрина — Дымчатом пике. Можно было отправиться и дальше — к Изумрудной Игле, но боялся Бог, что не успеет. Да и сил для путешествия к центру Империи требовалось больше. На вершине горы оставил он колчан со всесокрушающими стрелами, ибо никакое существо из этого мира не могло подняться так высоко.
И снова исчез Смертоносный, и вновь появился. Только вряд ли смог теперь заметить его кто из обитателей места, где он очутился, да и было здесь таковых немного. Вдохнул Тайнори тяжелый, спертый подземный воздух тоннелей Мертвых Земель, оглядел мрак и увидел огромный валун, что лежал здесь уже многие года. Поднял Губитель камень, положил Пламя самой Тьмы и задвинул сверху.
Подумал и кивнул, правильно все сделал. Стрелы в самом высоком месте, куда мог только он достать, а лук ниже морского дна. Да и не ходит здесь никто. Создания Отца, сотворенные после сыновей и дочерей, после Богов, живущие дольше смертных, но все же способные умереть, сами пошли друг против друга. Им будет точно не до лука.
Будто напоминая о себе, вдали зазвенела сталь, раздались крики и загремели подошвы сапог. Тайнори поспешил подняться выше, уходя от того места, где спрятал чудовищное по своей силе оружие, хотя и дрожала каждая частица тела. Уже почти вернулся в этот мир Отец, и его дети чувствовали это сильнее всех существ. Понимал Смертоносный, что чем бы все не закончилось, не будет теперь пощады от сурового Родителя. И вместе с тем не придумал еще, как самому поступить.
В своих раздумьях ступил Губитель в проходной тоннель и там столкнулся с группой из пятерых гномов. Коротышки явно отступали с поля боя, их секиры были обагрены кровью, доспехи помяты, а мокрые от пота волосы сваляны в грязные шапки. Впереди шел черноволосый крепыш с клиноподобной бородой и тяжелым, усталым взглядом.
Увидев чужака, группа остановилась и выставила вперед оружие. Но на это Бог только рассмеялся. В действиях гномов было больше отчаяния и страха, чем доблести и отваги. Они уже ни на что не надеялись, больше того, все до одного были готовы погибнуть здесь и сейчас.
— Кто ты и что здесь делаешь? Ты… ты не гном.
— А ты наблюдателен, — рассмеялся Бог своим мертвенным, холодящим душу смехом. Он склонил голову, будто раздумывая, стоит ли коротышка того, чтобы называть ему свое имя, но потом все же решился, — меня зовут Тайнори. Смертоносный, Костлявый, Погибельный, Упокоенный, Безносый, Гибельный. Слышали о таком?
— Ты… ты из первосотворенных, — задрожал голос гнома, но все же тот не склонил колено.
— Так нас называете только вы, — усмехнулся Неумирающий, — смертные говорят «Боги».
— Мы не поклоняемся вам, — даже с какой-то горечью сказал гном.
— Да, я знаю. Вы чтите Отца, некоторые Мать, хотя в меньшей степени.
Тайнори скривился от боли в груди. Упоминание Родителя во время его Пришествия не могло пройти бесследно. Но все же Бог еще мог противиться воле Создателя, еще немного, наверное, пару минут.
— Но Отец вам не сильно помогает, да?
— Мы сами прогневали Творца своей междоусобицей.
Погибельный лишь улыбнулся.
— Что если найдется Бог, который поможет вам в войне?
— Что ты имеешь в виду?
— Даст силу не только при жизни, но и после смерти, — продолжал Тайнори, — поможет павшим снова встать с щитом и топором для борьбы за тебя, без разницы враг тот или друг.
Коротышка сомневался недолго. За считанные мгновения в его глазах блеснули расплавленная руда в горне, раскаленный меч в руках кузнеца и клинок вынимаемый из тела неприятеля. Гном согласился еще до того, как открыл рот.
— Что нам надо сделать? Отдать тебе свои души?
— Боюсь, гномьи души не нужны даже гномам, — рассмеялся Тайнори с таким звуком, точно старый больной ворон внезапно раскаркался, — мне нужно лишь почтение и хвала.
— Хвала?
— Да. Создадите небольшие святыни, потом построите храм. И каждый день, сколько бы лет это не потребовало, будете возносить мне хвалу и почтение.
— Я… я согласен.
— Замечательно, — улыбнулся Тайнори.
Он не стал скреплять сделку рукопожатием или кровью, как сделал бы раньше, еще лет тысячу назад, когда был молодым и горячим. Не объяснил гному, что подобная сделка нужна в первую очередь ему самому, ибо возносящие хвалу притягивают Бога к себе подобно мощному магниту, привлекающему стрелку компаса. Не обмолвился, что гномы — его единственный шанс вернуться обратно сюда из той тюрьмы, куда их, выживших, скорее всего, заточит Отец для сохранности этого мира, если вовсе не низложит.
— Отныне! — Голос Смертоносного взорвался, подобного океанскому ревуну. — Каждый, кто умрет в тоннелях, восстанет вновь
