Мелодия для короля - Макс Ленски

– Мальтруй, вы же умеете преображаться как никто, верно?

До Реми тут же дошло, к чему он клонит.

– Ну женщину я изобразил, надо полагать, убедительно. Мне думается, это многое говорит о моем актерском таланте.

– А как насчет старого мудрого лекаря? – подхватил Реми. – Сумеешь сыграть его так, чтобы все поверили твоим ученым речам? И чтобы даже люди, видавшие тебя и слыхавшие твои сказки десятки раз, не узнали в тебе Мальтруя?

Торговец изобразил оскорбленное достоинство:

– Вы во мне сомневаетесь?

– Ни в коем случае! – поспешно воскликнул Микель. – Просто слишком многое стоит на кону. Если вас раскусят – Этуайе придет конец. А может, и всему миру.

Торговец прищурился, недоверчиво оглядел собеседников и произнес:

– Так, а теперь рассказывайте, что я пропустил за те сутки, что мы не виделись.

Новость о короле Джуле как будто не особо удивила Мальтруя. Он лишь кивнул и как ни в чем не бывало поинтересовался, что они успели придумать. План торговцу понравился. Возможность сыграть на публику в таком невероятно масштабном спектакле будоражила его. От нетерпения он ерзал на пуфике.

– Когда начнем? – спросил он, едва Реми закончил рассказ.

Юноша взглянул на украшенные звездами настенные часы.

– Совет соберется меньше чем через час. Успеешь?

– Дайте мне двадцать минут.

Мальтруй лукавил. Ему потребовалась лишь половина запрошенного времени. Несколько скляночек и пузырьков с умывального столика Реми, клок шерсти, выдернутый из висящей на стене шкуры какого-то белоснежного животного, тряпки из дальнего угла королевского гардероба, вытянутые оттуда как будто наобум, – и образ был завершен.

– Как говорят у нас в Морсерии, – проскрипел он с легким морсерийским акцентом, – настоящий лекарь всегда прав. Если лекарь не прав, это аппарейский лекарь.

– Если бы своими глазами не видел, ни за что бы вас не узнал! – восхищенно выпалил Микель. – Преклоняюсь перед вашим искусством!

Реми был настроен немного более скептически:

– Ты уверен, что те, кто видел тебя не раз и не два, тоже купятся на этот маскарад?

– Мне девяносто шесть лет, сынок, я никогда не ошибаюсь! – искренне оскорбился старец. – Если хоть один придворный почует неладное, можете забрать все мои товары, а самого меня продать аппарейцам в рабство! – И поспешно добавил: – Королева не в счет. Невероятно, но она узнает меня в любом виде. Не иначе как причиной тому любовь… забота и внимание к пожилым людям! – Он хитро подмигнул, наглаживая седую реденькую бороденку.

После такого искреннего признания даже Реми проняло. Он расхохотался и похлопал Мальтруя по плечу.

– Ладно, идемте, уважаемый…

– Августино, – представился торговец и с достоинством поправил тюрбан.

– Уважаемый Августино. Прошу за мной.

Сердце юного короля колотилось как сумасшедшее. На карту была поставлена его жизнь.

Глава 40, в которой у короля сдают нервы

Реми оставил Мальтруя за одной из дверей, ведущих в зал совета. Наказал слушать внимательно и явиться, когда его позовут. Сам же вцепился в Микеля и увлек его в потайную нишу за гобеленом.

– Осталось совсем немного времени, – шепнул он шерьеру. – Нас прервали, и я так и не услышал извинений…

Микель почувствовал приятное покалывание от осознания собственной важности в глазах короля. Жадность очень быстро захватила его. Удивительное дело, но чем больше общения, доверия, понимания Микель получал от юноши, тем больше ему хотелось, будто он пил и пил, а жажда с каждым глотком только усиливалась.

– Хорошо. Только отвернись, а то мне слишком стыдно говорить о таком, глядя тебе в глаза.

Шерьер поспешно развернул недоумевающего Реми к стене.

– Ну? – поторопил его изнывающий от нетерпения Реми.

– Дело в том, – начал Микель, – что… в общем… о боже, по вашей ноге ползет здоровенный паук!

– Чего? – оторопел король.

Микель же подскочил к нему и принялся отряхивать штанины.

– О нет, он заполз под одежду. Простите, позвольте! – С этими словами он задрал рубашку…

И застыл.

Разворачиваясь, Реми вырвал одежду у Микеля, наклонился, всматриваясь в лицо шерьера, чтобы понять, отчего тот так себя ведет, и наткнулся на испуг в его глазах.

– Что с тобой не так? – нетерпеливо нахмурился он. – Что за шутовство с несуществующим пауком ты тут устроил? Разве ты не собирался извиниться?

Еле ворочая языком, Микель произнес:

– Я не могу.

Он судорожно сглотнул. На лице его был написан ужас, какого Реми еще не видел.

– Почему, что случилось? Там что, и в самом деле был паук? – Король подал ему руку, чтобы помочь подняться на ноги.

Шерьер не принял ее, встал сам, сделал шаг назад, побледнел, пробормотал что-то о том, что уже пора, и выскользнул из ниши. Гнев, жгучая обида, опустошение разом нахлынули на Реми. Он привел в порядок одежду и решительно направился в зал.

Строгий совет в полном составе уже занял свои кресла. Старики что-то обсуждали вполголоса и, когда Реми вошел, резко замолчали. Позади старшего советника король заметил своего старого знакомого – молодой красавец элегантно расположился на любимом стуле Реми, опираясь на трость, и внимательно провожал каждое движение юноши. В центре зала стояли два трона, один предназначался Реми. Второй же был отведен для его отца.

Под пристальными взглядами король прошел к своему месту и сел, невозмутимый, как капибара. Он осмотрел зал, выискивая в толпе Микеля, и уже почувствовал нарастающую панику, когда шерьер обнаружился в дальнем углу зала. Реми испытал облегчение: он не брошен. Пусть шерьер и ведет себя странно, но все же остается на его стороне.

– Итак, – начал старший советник, – мы собрались сегодня, чтобы поведать его величеству о том, как недостойно ведет себя его сын, и поднять вопрос о престолонаследии. – Он сделал паузу и, уставившись на Реми, возмутился: – Но где же его величество?

На лице Реми не дрогнул ни один мускул. Он закинул ногу на ногу, небрежно опустил руки на подлокотники и сообщил:

– Батюшка будет с минуты на минуту.

– Возмутительно!

Реми повернулся на возглас и не без труда опознал своего троюродного кузена. В последний раз они виделись лет семь назад. Тогда это был полноватый парнишка немногим старше Реми. Может, и заносчивый, но в целом неплохой. Он даже привез тогда Реми какой-то подарок. Что же это было? Король уже и не помнил. Осталось только ощущение чего-то липкого и сладкого.

Сейчас кузен представлял собой почти абсолютно идеальный шар. Складывалось впечатление, что всю свою жизнь с их последней встречи он посвятил тому, чтобы достичь сферической формы, в чем весьма преуспел. С широкого плоского лица на Реми смотрели два мелких злобных уголька. Благостная улыбка не предвещала ничего хорошего.

– Возмутительно! – повторил он. – Мы не видели короля много лет. Собрались в полном составе только ради него. И вот теперь, когда двор и государство так нуждаются в нем, он своим опозданием проявляет к нам крайнее неуважение!

Советники согласно закивали, одобрительно перешептываясь. Один даже осмелился махнуть на Реми рукой.

– Ни для кого не секрет, что отец много лет тяжело болен… – начал Реми, но кузен бесцеремонно оборвал его:

– Не будет ли разумнее отстранить от управления недееспособного монарха, а вкупе с ним и опозорившего себя отпрыска? Пока оба они не осрамили и не проворонили всю страну со всем ее народом – к коему относится, кстати, и каждый присутствующий член совета.

Кузен вел себя так, словно уже стал полноправным монархом. Похоже, за последнюю неделю он успел втереться в доверие к совету и придворным.

– Посему мы выносим на рассмотрение высокого совета кандидатуру, наиболее подходящую для того, чтобы возглавить корону, – и по происхождению, и по высоким моральным качествам.

Сначала Реми подумал, что ослышался, но нет: кузен так преисполнился собственной значимости и самоуверенности, что говорил о себе не иначе как во множественном числе, используя вместо обычного «я» королевское «мы». Это настолько возмутило и одновременно рассмешило короля, что он потерял дар речи. А потом в поле его зрения вновь попал