Демон Жадности. Книга 4 - Юрий Розин
Через несколько минут я оттолкнул другую крышку — на окраине города, в туалете случайного бара и, выбравшись наружу, без проблем слился с толпой.
Людской поток уже образовывался — нестройный, панический, но несущийся в одном направлении. К порту. Они слышали мое предупреждение.
Они верили или боялись Коалиции достаточно, чтобы бежать. И я стал частью этого потока, просто еще одним испуганным лицом в толпе, бегущей от войны.
Снова добравшись до центральных районов в потоке людей, я влился в растущую толпу на одной из улиц, намеренно выбрав место подальше от прямого пути к порту.
Воздух был густ от криков, плача детей и спутанных возгласов. Я вскочил на подножку брошенной повозки, цепляясь за ее край, чтобы не упасть в давке.
— Не верьте ему! — закричал я, надрывая горло, и мой голос, теперь хриплый и испуганный, потонул в общем гуле. — Это ложь! Провокация! Он нас просто дурачит, сеет панику!
Я видел, как несколько человек обернулись на мой крик, их глаза были полны растерянности и страха.
— Они хотят, чтобы мы побежали, как стадо! Разбежались по норам! А потом придут и перебьют нас поодиночке! — я выкрикивал слова, вкладывая в них всю силу притворного отчаяния. — Мы должны объединиться! Защитить наш дом! Перекресток — это мы! Не позволим ни Коалиции, ни кому другому нас сломать!
Но пока мой голос выстреливал в толпу этими призывами, прячущими меня от любых подозрительных взглядов, мой ум холодно анализировал ситуацию.
Первая часть плана сработала. Удар по эскадре у Руин Черной Чайки вывел из игры около четверти их капитанов и бойцов. Это был ощутимый урон, ослабивший хватку совета. А теперь, благодаря этому спектаклю с кораблем и объявлением, я посеял не просто панику. Я бросил в умы семена раздора.
Ведь далеко не всем в Перекрестке, этом пристанище отбросов, неудачников и вольных духом, придется по вкусу перспектива стать винтиком в машине «Ока Шести».
Здесь, при всей жестокости законов пиратов, всегда оставалась лазейка — возможность жить своей жизнью, торговать, чинить артефакты, просто существовать, не ввязываясь в большую игру. «Око Шести» же — это жесткая, структурированная преступная корпорация.
Там не будет места для нейтральных. Там придется пачкать руки, подчиняться, отчислять процент с каждой сделки и каждого вздоха. Кто-то из тех, кто сейчас слушал мою ложную речь, на самом деле боялся именно этого.
И теперь наступала самая простая и самая верная часть плана — выжидание.
Пираты, особенно те, что дорвались до власти в совете, были жуткими эгоистами и индивидуалистами. Сейчас, под угрозой атаки Коалиции и с перспективой скорого визита «Ока Шести», они неизбежно начнут грызню.
Кто-то захочет бежать, спасая шкуру и нажитое. Кто-то будет настаивать на немедленной капитуляции перед Коалицией, кто-то — в сохранении верности «Оку».
Они не смогут прийти к конценсусу. Это было против их природы. И тогда Нешале, чтобы сохранить контроль, придется применить силу против своих же. Заставить несогласных силой.
А это — верный способ добиться окончательного раскола. Часть капитанов, из страха перед Коалицией, из нежелания отвечать перед новыми хозяевами за провал или просто из принципиального противостояния диктатуре Нешалы, несмотря ни на что покинет Перекресток в ближайшие дни.
И они увезут с собой корабли, бойцов и последние остатки единства.
Глава 17
Три дня мы провели в сырых, пропахших плесенью и ржавчиной тоннелях под городом. Канализационная система Перекрестка оказалась настоящим лабиринтом, вырубленным в камне основания Руин. Мы выбрали несколько центральных камер, где тоннели сходились, и принялись за обустройство.
С помощью маны мы сплавили несколько металлических решеток в сплошные перегородки, перекрыв ключевые подходы и остановив течение нечистот. Укрепили своды и создали несколько скрытых завалов, которые можно было обрушить в случае проникновения.
В одной из самых сухих камер мы организовали что-то вроде штаба: Силар развернул портативный мана-генератор, который захватил с собой на спине.
Периодически я выбирался на поверхность. Каждый раз это был риск, но необходимый. Я менял обличья, становясь то пьяным матросом, то испуганным торговцем, то просто одним из многих бродяг, сновавших по опустевшим улицам.
Картина была красноречивой. Порт, видимый издалека, был полон лишь наполовину, тогда как обычно в нем сложно было найти свободный причал. Люди сидели на палубах, на причалах, в ангарах и просто на улицах — толпа в общем счете более чем в сорок тысяч человек, если не больше, которые не имели возможности бежать, но и участовать в разборках не хотели.
Моим главным источником информации о происходящем с пиратским советом была Роланда. Она, как и было условлено, поселилась в квартире тех самых стариков, мастеров по ремонту артефактов, чье окно выходило прямо на парадный вход Дома Совета.
Несмотря на то, что после падения «Золотого Демона» официальные заседания прекратились, здание не опустело. Туда постоянно сновали гонцы, охрана, а главное — сами члены совета. Их личные апартаменты и архив находились там, так что поток важных персон не прекращался.
Нашу третью встречу мы провели на заброшенном чердаке в двух кварталах от Дома Совета. Роланда пришла, закутанная в потертый плащ, ее лицо было бледным от усталости, но глаза горели.
— Всю ночь напролет горел свет в западном крыле, — сразу же начала она, ее голос был хриплым от недостатка сна. — Приезжали и уезжали три кареты, без опознавательных знаков. А потом, уже под утро… я видела Вольфа Певца.
Я насторожился.
— Что он делал?
— Он вышел, озираясь, нес на плече большой ящик. Длинный, почти в его рост. Он выглядел… тяжелым. Он огляделся, положил ящик в повозку, которую кто-то уже приготовил, и укатил. Насколько мне известно, его корабль и корабли его подчиненных сегодня отсутствовали в порту.
Я медленно кивнул, мысленно собирая этот пазл. Впрочем, понимать было особо-то и нечего. Певец бежал, то ли не поверив в победу над Коалицией, то ли обиженный на тиранию Нешалы.
— Хорошая работа, Роланда, — сказал я, глядя в ее уставшее лицо. — Иди отдыхай. Самое главное мы уже узнали.
Она кивнула и бесшумно скользнула вниз по лестнице. Я остался стоять у пыльного окна, глядя на далекий шпиль Дома Совета, изуродованный корпусом моего корабля.
Раскол. В пиратском совете он наступил окончательно и бесповоротно. Если такой как Певец бежит, забирая свое, значит, договориться они уже не смогут. А значит час настал. Пока паника еще не улеглась и они еще не успели
