Короли небес - Ричард Нелл

Она задумалась о Бирмуне и его рунном мече – ведал ли шаман, что однажды Бирмун прибегнет к такому вероломству? Или он вообще дал тому оружие, чтобы защитить от Айдэна? Возможно ли такое?

– Да, – сказала она, задвинув эту мысль подальше. – У меня есть несколько предложений.

⁂

Эгиль, опираясь на трость, пересёк площадь Орхуса, нацепив на лицо хмурое выражение, чтобы отогнать подальше всяких доброжелателей и доброхотов. Но, как всегда, его заметил и окликнул оказавшийся достаточно смелым некий богатый купец.

– Великий скальд! Прошу, садись в мою повозку. Я отвезу тебя в любую точку города!

Эгиль отмахнулся и кивнул как мог вежливо. Мужчины Орхуса относились к нему как к древнему матриарху, что в любой момент может рассыпаться в пыль. И каждый такой дружеский жест заканчивался приглашением сыграть либо спеть в набитом роднёй приглашающего доме или зале.

Он вздохнул, преодолевая последний поворот на пути к дому своей семьи, в котором та жила вот уже почти десять лет. Богопроклятые шаманы, подумал он.

– И богопроклятые вожди со жрицами, – пробормотал он вслух, берясь за ручку деревянной двери и распахивая её.

– Семейный сбор! – прокричал он, не обращая внимания на многочисленные приветственные крики своих детей. Он моргнул, привыкая к тусклому свету, и заметил старших близнецов, обедающих за столом. Младшие находились в нише над очагом – играли, дрались или делали лишь одним богам известно что ещё. – Все сюда. Сейчас же! – воскликнул он, ища глазами Джучи, предполагая, что она находится в саду за домом. – Будь умницей и позови свою маму, – махнул он тростью старшей дочери, от чего та закатила глаза, но встала.

Эгиль опустился в кресло и угрюмо уставился на другую дочь, которой было около пятнадцати зим – Зайю. Она ответила полным нежности взглядом, а затем невозмутимо подняла бровь.

Эгилю потребовалась вся его сила воли, чтобы не улыбнуться и не заключить девочку в объятья. Она была его любимицей, и каждый раз, возвращаясь домой, он опасался, что она изменится, но с каждым разом она становилась только прелестнее, красивее и мудрее.

– Ты занималась на лире? – спросил он, показывая на старый инструмент, который подарил ей, когда ей было четыре.

– Да, отец. – Она поднялась со стула. – Сыграть? Я учила «Песенку Далии».

Это была простенькая детская песенка о том, как дочь тоскует по отцу и ждёт, когда он вернётся домой. Эгиль взглянул на хитрую улыбку Зайи и понял, что этот раунд он проиграл.

– Не нужно. – Он поёрзал в кресле, понимая, что она наверняка мастерски освоила эту мелодию, и зная, что позже ему, разумеется, захочется её послушать. – Сходи принеси хлеба, я голоден.

– Да, отец. – Девушка поднялась, насвистывая припев «Песенки Далии», и выразительно поклонилась, а затем повернулась к шкафу. Эгиль изо всех сил старался не улыбаться, пока ждал её возвращения.

Джучи с детьми вошли в дом, радостно крича о том, кто наполнил больше всего вёдер. Глядя на них, Эгиль чувствовал, как потяжелело у него на сердце. Ему ничего так не хотелось, как остаться дома и слушать песни Зайи, пить сидр, смеяться, бороться с мальчишками, лежать в объятьях своей матроны и никогда больше их не покидать. Джучи смеялась вместе с детьми, но, встретив его взгляд, посерьёзнела, садясь напротив.

– Значит, ты идёшь с Айдэном, – вздохнула она.

Эгиль открыл рот, закрыл рот. Затем откинулся в кресле и всплеснул руками.

– Между прочим, не так уж часто мне доводится делать серьёзные заявления! Это я вас всех созвал. А ты взяла и…

– Ты всегда делаешь серьёзные заявления, – крикнула Зайя из кладовки. Юные близнецы кивнули.

– Это правда, отец, – сказал старший. – Каждый раз ты возвращаешься домой с очередной невероятной новостью о том, что происходит в мире. Или в этом сезоне. Или же ты увидел что-то чудесное на рынке, и мы просто обязаны пойти посмотреть.

– Я же скальд, боги вас дери! – проревел Эгиль.

Семья дружно закатила глаза. На самом деле его совсем не радовали планы на ближайшее будущее, и он понимал, что растущее раздражение лишь маскировало страх. Джучи поднялась с места.

– Я так и думала. Мы это уже обсудили. Я еду с тобой, девочки тоже.

Эгиль моргнул и почувствовал, как к лицу прилила кровь.

– Девочки? Что ты несёшь? Мы отправляемся в долбаные степи.

Джучи окатила его яростным взглядом и ничего не сказала, потому что, разумеется, понимала.

– Мы хотим с тобой! – хором захныкали мальчишки. Джучи покачала головой, а Эгиль откинулся на спинку кресла и нахмурился.

– Я что, должен отвезти всю свою семью на растерзание налётчикам, убивающим детей? – Семья поднялась, показывая, что собрание закончено. – Вы совсем спятили? – Эгиль схватил матрону за руку. – Именно из-за этих людей города и окружены деревянными копьями! Думаете, я хочу ехать? Меня призвали, но вас – нет!

– Тебе понадобится защита. – Не обращая на него внимания, Джучи подошла к сундуку со старыми доспехами, оставшимися с прежних времён, и достала добротный железный клинок, хранившийся у неё ещё с Алвереля.

Эгиль потрясённо на неё смотрел и сказал чуть не плача:

– Ради всего святого, Джучи, я буду с Айдэном и его людьми, едва ли не величайшими убийцами в мире. Гальдровы сиськи, зачем оно тебе?

– Следи за языком. – Джучи повернулась к дочерям. – Девочки, собирайтесь.

Они подчинились и вышли из дома – пошли за луками и, возможно, копьями. Джучи учила всех своих дочерей сражаться. Эгиль никогда не возражал, поскольку на Юге это было делом привычным, и в любом случае его заботой были мальчики. И всё же ситуация казалась абсурдной. Некоторое время он просто наблюдал за тем, как они собирают припасы, но затем молчать стало невмочь.

– Ты меня не слышишь? Я вернусь через неделю, может две. Уверен, у нас ничего не выйдет, а я отобью себе все мягкие места из-за бесконечной езды верхом, но конные племена просто ускачут от нас, и мы ничего не добьёмся. Они не станут сражаться с Айдэном и его головорезами, а если станут… Ну, тогда они умрут.

– А как Айдэн поступит с женщинами?

Эгиль вскинул руки.

– Какими женщинами?

– Старухами-всадницами, любовь моя. Они ездят вместе с мужчинами, и они убивают. Что же сделает наш великий благородный Айдэн, когда старухи утыкают тебе глаза стрелами?

– Уверен, он… – Эгиль фыркнул. – С кем, прости?

– Старухами. Как думаешь, почему моя наставница научила меня сражаться? Её мать была конного племени. Девочкой она ушла из степей со жрицей-проповедницей. Говорила, что лошадницы всю свою жизнь учатся ездить верхом и стрелять. А когда их чрева иссыхают, уходят в набеги вместе с мужчинами. Так