Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1 - Аперта
– Выкладывай все начистоту!
– Вам может это показаться странным, но сейчас моя жизнь меня полностью устраивает, поэтому вы можете в полной мере реализовывать ваши амбиции. Возможно, вы беспокоитесь, что мои действия вызваны помутнением или же что я намереваюсь устроить конфликт, но ничего подобного не случится, поэтому прекратите уже давить на окружающих и приставать к ним. Конечно, мои слова вовсе не означают, что я не понимаю вашей тревоги, ведь существует слишком много вещей, вызывающих у вас беспокойство. Но знайте, что, пока вы не пытаетесь поссориться со мной, мир вокруг останется таким же, как и прежде. Я имею в виду, что моя благородная старшая дочь может и дальше посещать уроки будущих невест.
По рукам?
И, лучезарно улыбнувшись, я поправила стянутую мной же ленту на плече Рании:
– Поэтому, может быть, теперь моя старшая дочь соизволит уйти с дороги? Пока я не покрылась перьями прямо на глазах у его императорского величества.
Глава 5
Я вышла наружу, и мне показалось, что никогда еще воздух не был таким освежающим. Мне всегда было так неприятно наблюдать, как герои дорам используют слабости других и угрожают им, но, попробовав сделать то же самое, я получила несказанное удовольствие.
«Вот поэтому-то и надо знать меру, когда задеваешь другого».
Вспомнив лицо Рании, которая так и не смогла проронить ни слова, хотя глаза ее искрились гневом, я почувствовала огромное облегчение, словно у меня камень с души свалился.
Но я не могла наслаждаться этой опьяняющей негой вечно. Пусть сегодня на моей улице и случился праздник, все же не следовало забывать, что в целом я полная неудачница. Одним словом, прежде чем голова слетит с плеч, пора было начинать жить по принципу «береженого бог бережет».
С какой стороны ни посмотри, Рания – самая обычная злодейка. А следовательно, она не из тех, кто будет долго мириться с подобным отношением, сдерживая свой гнев постоянно.
«Что ж, мне достаточно просто вернуть Ханиэль, и на этом все будет кончено…»
– …
Солнце потихоньку начинало клониться к горизонту, и мое сердце затрепетало, как потревоженная водная гладь. Настало время прощаться… Видимо, я и вправду прикипела сердцем к Ханиэль, раз эта мысль возникла у меня раньше, чем страх от того, что мне придется остаться наедине с императором-тираном.
– Мадам, вы наконец-то вышли?
– Селлена.
Селлена, обеспокоенно шагавшая из стороны в сторону в камышовых зарослях, появилась мне навстречу. Ранее мы вместе проскользнули в лазейку, проложенную для нас бобрами, и, следуя моему приказу, она осталась охранять Ханиэль.
– Вы так долго не выходили, что я уже начала думать, вас зарубили клинком.
– Боже, опять ты завела свою шарманку…
Ну в самом деле, и на что я вообще рассчитывала? Каждый здесь находился в ситуации, когда ему изо дня в день приходилось бороться за жизнь, поэтому отчитывать за подобные высказывания мне казалось неуместным, тем более что в эту минуту все мои мысли уже были обращены к корзинке, стоявшей рядом с Селленой.
– А что насчет Пищалочки? Она не плакала, говоря, что ей некомфортно в корзине?
– Разве она из тех, кто стал бы жаловаться? Сколько бы я ни пыталась с ней заговорить, все мои вопросы оставались без ответа.
– …
Открыв крышку корзины, я сразу же почувствовала жгучий зуд на кончике носа. Шею обдало жаром при виде крепко спящей Ханиэль, словно та была жутко измотана.
– Селлена, возвращайся на озеро.
– Но, мадам, вы уверены, что справитесь в одиночку?
– Не притворяйся, что искренне пытаешься мне помочь. Ведь если я не дам тебе вяленой рыбки, ты даже не станешь делать вид, что слушаешь меня.
– Хгм! Как вы можете так…
Специально произнеся столь грубые слова, я прогнала Селлену. И как только она, продолжая ворчать, скрылась за горизонтом, осторожно села на землю рядом с корзинкой.
– Эм…
Мне просто ничего другого не оставалось. В противном случае я действительно могла разрыдаться. Я крепко обняла Ханиэль, заставляя свое бешено колотящееся сердце успокоиться. Десятки раз я проигрывала в голове наше расставание, но теперь, столкнувшись с этой ситуацией лицом к лицу, никак не могла привести мысли в порядок. Ох уж этот белоснежный пушок, черный клювик, миленькие хвостик и коготки, которые так и хочется укусить…
– Малышка.
Хотя я понимала, что ей нужно вернуться туда, где ее место, кончик носа все равно продолжал предательски чесаться. Изо всех сил стараясь побороть подступавший жар вокруг глаз, я легонько коснулась пальцами головы спящей Ханиэль.
– Ох.
Почему она такая мягкая! Как она вообще собирается жить в столь суровом мире с таким тельцем?! Я принялась хватать ртом воздух, пытаясь сдержать слезы, а потом осторожно вынула спрятанную в нагрудном кармане ленточку. Это был единственный лоскут красной ткани, который мне удалось найти в черном гардеробе герцогини.
– …
Прости. Кроме этого, я больше ничего не могу тебе дать. Рука, поднявшая головку и обмотавшая ее лентой, задрожала. Как только мне удалось повязать ленту на этой крохотной макушке, я поняла, что совершила ошибку, не сделав этого раньше.
– Так-с, дай-ка взглянуть на тебя, моя принцесса.
Почему ты так прекрасна? Когда я увидела, как сияет на белом пушке красная лента, у меня на мгновение перехватило дыхание. Если бы ты раньше предстала передо мной такой, мне вряд ли удалось бы спокойно тебя отпустить…
Мое зрение стало размытым из-за подступивших слез. Я подняла Ханиэль на руки.
– А…
Ее мягкий пушок коснулся моей щеки. Я позволила себе проявить последнюю капельку жадности и заключила ее в объятия, но на этом мне следовало остановиться. Как только император придет сюда и Ханиэль откроет в его присутствии свои алые глазки, пути назад уже не будет.
У меня не осталось выбора уже тогда, когда я пригласила этого тирана посетить озеро Фердиум.
Хотя жизнь Ханиэль трудна.
Хотя она является воплощением самого очаровательного в мире белого лебеденка…
Хотя она, продолжая ходить за мной по пятам и называя мамой, претворяет в жизнь мою единственную мечту, мне больше не стоит думать о роли ее ма…
– М-малышка?
– …
Стоило ей только поднять головку, как поток мыслей в моей голове тут же остановился. Когда же это она проснулась? Красные глазки Ханиэль встретились с моими, но проблема была не в этом.
– Ч-что ты сейчас делаешь?
Розовый язычок Ханиэль скользнул по моему пальцу. Но лизнула она его не просто так. На том месте, которого коснулся ее язык, виднелась царапина, заработанная в день, когда Рания толкнула меня.
– Ханиэль…
Хотя я лучше кого-либо другого знала, что не следует открывать свое сердце, увиденная картина заставила меня усомниться в своем решении. Только-только разлепивший глаза ребенок вкладывал все свои силы в каждое крохотное движение, пытаясь как можно тщательнее обработать мою опухшую ранку.
– Малышка, ты что делаешь?
– Мама, не болей. Уситель скасала, что, когда больно, нузно делать вот так.
– Ох.
Сдаюсь.
Все слезы, которые я так старалась сдержать, теперь хлынули ручьем. Я опустилась на землю, держа в руках белое тельце ребенка, который уткнул свою головку в мой палец.
– Мама очень виновата.
– Маме больно? Очень? Дазе после этого?
– Н-н-нет, не больно. Я не брошу тебя, моя малышка. Мама позаботится о тебе. Я больше не буду так поступать.
Пожалуйста, прости свою бессердечную мать.
Все мои планы растворились в слезах. Даже если меня зажарят на костре, я буду тебе хорошей матерью хотя бы один денек.
Ханиэль подняла глаза, не понимая, что происходит, и, кажется, немного запоздало испугалась моего исказившегося от рыданий лица:
