Демон Жадности. Книга 4 - Юрий Розин

Каждый закоулок, каждый ржавый брус, каждая вывеска вызывала в памяти вспышку — смех Иваки, усталое лицо Лислейна до того, как обида его сожрала, шумные пиры в кают-компании…

Но за каждой теплой картинкой тут же возникала другая. Огонь, взрывы, падающее тело Иваки и пустота.

Злость подкатывала к горлу горячим комом. Она была острой и ясной, направленной на конкретных людей, которые, я знал, где-то тут, вероятно, пируют и считают свои деньги. И рядом с ней — тупая, ноющая горечь. Горечь по тем, кого уже не вернуть.

— Красиво, черт возьми, — пробормотал через артефакт мне в ухо Хамрон, прервав мой ход мыслей. — Ничего подобного я не видел.

— Красота эта до первого залпа, капитан, — хрипло ответил я голосом Гирма. — Держи ухо востро.

Нас вели к одному из внешних причалов, предназначенных или тех, кому не особо доверяли. Место было неуютным, на отшибе, давно не ремонтированным. Пиратские корабли-проводники аккуратно встали по бокам, их орудия все еще были наведены на нас.

— Швартуйся! — скомандовал я.

«Золотой Демон» с глухим стуком причалил к массивному, проржавевшему пирсу. За ним последовали остальные четыре корабля. Процессия завершилась. Мы были в логове зверя.

Вскоре трап с глухим скрипом уперся в проржавевшие плиты пирса. Я сделал первый шаг вниз, ощущая под сапогами привычную вибрацию доков Перекрестка. Внизу, в окружении десятка человек сопровождения, стояли трое.

И мое сердце на мгновение замерло, а потом рванулось в бешеной пляске. Крайний слева, невысокий, черноволосый, несмотря на возраст, с тонкими чертами лица и недовольным прищуром маленьких глазок. Это был он. Кегарн Лиорго. Черный Клык. Один из тех, кто приказал убить и кто убивал моих людей.

Глава 11

Ярость вспыхнула во мне ослепительной, белой вспышкой. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки, и от меня к нему полыхнуло неприкрытой, несдерживаемой, неконтролируемой жаждой крови и смерти. Это длилось меньше секунды — лишь краткий миг, когда я встретился с ним взглядом. Но, видимо, этого хватило.

Кегарн, который до этого лениво оглядывал наш корабль с видом скучающего начальника, внезапно насторожился. Его взгляд, тяжелый и пронзительный, уперся в меня.

Он не узнал меня под личиной Гирма — это было невозможно. Но он почувствовал нечто. Животное чутье старого небесного волка уловило исходившую от меня волну чистой, немедленной ненависти.

— Ну что, Людоед, — раздался голос центрального из троих, тощего человека в расшитом серебром камзоле, прерывая молчание. — Добрался-таки. Я — Гиофар Стервятник. А это мои коллеги по совету, — он кивнул сначала на уже начавшую увядать, но еще сохранившую в облике воспоминания о своей безумной привлекательности женщиу, а затем на Кегарна.

Но Черный Клык не смотрел на Стервятника. Он не сводил с меня глаз.

— Мы раньше не встречались, капитан Гирм? — его голос был низким и глухим, как скрежет камней. — Мне показалось, я увидел в твоих глазах нечто… знакомое.

Я заставил себя расслабить плечи и издал короткий, хриплый смешок, больше похожий на лай.

— Встречались? — я усмехнулся, глядя на него с вызовом. — Запомнил бы, наверное, если б встречал. У вас, знаешь ли, лицо запоминающееся. А я таких лиц не забываю.

Я видел, как его пальцы слегка пошевелились у рукояти тяжелого артефактного пистолета на поясе. Он не поверил. Но и не мог понять, что именно вызвало его подозрения.

— Может, и не встречались, — медленно проговорил Кегарн. — Но что-то ты уж очень напряженный для гостя, который ищет пристанища.

— После того как коалиционные ублюдки месяц гонялись за мной по всему сектору, я ко всему и всем напряженный, — парировал я, переведя взгляд на Стервятника, давая понять, что разговор с Кегарном окончен. — Я пришел говорить с советом. У меня есть предложение, которое вас заинтересует.

Стервятник, почувствовав напряжение, шагнул вперед, играя роль миротворца.

— Кегарн, оставь человека. Он только что спасся от Коалиции. И ему есть что рассказать. Пройдемте, капитан Гирм, обсудим ваше дело в более подходящей обстановке.

Я кивнул, делая шаг вперед, но периферией зрения продолжая следить за Черным Клыком. Он все так же пристально смотрел на меня, его лицо было непроницаемо, но в глазах тлела искра настороженности. Он что-то заподозрил.

Это усложняло игру, но при этом делало ее интереснее, а желаемый результат, когда он будет достигнут — слаще.

Помещение, куда нас привели, напоминало больше склад оружия, чем зал заседаний. Грубый каменный пол, стены, завешанные шкурами небесных странников, массивный стол, сколоченный из неструганых досок.

В центре стояли три кресла, в которых восседали Кегарн, Гиофар и Валаоника. Мы пятеро расположились напротив, на простых скамьях. Гиофар, тощий и вертлявый, с хищным клювообразным носом, улыбался елейной улыбкой. Валаоника Ядовитая Ведьма наблюдала за нами с холодным, нечитаемым выражением. Кегарн же сидел, откинувшись на спинку. Его руки лежали на подлокотниках, а взгляд, тяжелый и все еще подозрительный, буравил меня.

— Ну так, Людоед, — начал Гиофар. — Рассказывай. Что привело таких замечательных парней в наше скромное убежище? Слыхали мы про ваше «Дикое Братство». Слыхали, как вы трещали на всех углах, что мы, пираты Перекрестка, стая мягкотелых баранов, пускающих в свое стадо кого попало.

— А еще, — вступила Валаоника, — что наши правила — это детские салки, а настоящие пираты должны держаться на страхе и крови.

Я усмехнулся, оскалив зубы в улыбке Гирма.

— Ага, трещали. Пока Коалиция не пришла и не разметала нашу базу к чертям. — я сплюнул на пол. — Вы, суки, думаете, мне приятно здесь сидеть и проситься к тем, кого я полгода назад назвал бы вырожденцами? Но жизнь, Стервятник, она такая штука — заставляет жопу поднимать с теплого места и бежать туда, где пахнет порохом и золотом, а не тлением. А здесь, в Перекрестке, как ни крути, и пороха, и золота больше, чем, мать вашу, где бы то ни было!

— Удобная позиция, — ядовито заметил Гиофар. — Проиграл — переобулся.

— Не зарывайся, — я резко наклонился вперед, упираясь кулаками в стол. — Я не переобулся. Я выжил. А выживание — это не про принципы. Это про то, чтобы уцелеть и отомстить. Послушайте внимательно, мудаки. Я здесь не за тем, чтобы целовать вам руки. Я здесь, потому что у меня