Повелительница Рун - Торнстен Финк

– И всё же мы постараемся выполнить приказ.

– Конечно, мы будем делать всё, что говорит мастер, с чёрной серой мы у него на коротком поводке. И я, Цифер фон Ульмар, принц альвов, должен повиноваться человеку!

– Быть может, не навсегда, Цифер, не навсегда.

Рагне вытянула руки над огнём. Она дрожала.

– И всё-таки слишком долго, – заметил Цифер, усаживаясь недовольно рядом с ней и разгребая огонь. Через какое-то время он вспомнил: – Ты ничего не рассказала ему про девчонку.

– Что мне было ему рассказать?

Ночной альв, склонив голову набок, пронзительно посмотрел на неё.

– Ты знала бы о ней больше, если бы открыла письмо. Не понимаю, почему ты медлишь.

На это Рагне улыбнулась.

– Быть может, потому, что не хочу ничего утаивать от мастера. А то, чего я не знаю, мне не нужно от него скрывать, Цифер.

Её спутник почесал макушку.

– Ты умнее, чем кажешься. Тогда брось конверт в огонь. Он пахнет опасностью.

– Это было бы чересчур, не думаешь? Чутьё подсказывает мне, что эта девчонка, которая сумела так долго противостоять моему колдовству, не так уж проста. И я ни в коем случае не хочу, чтоб вся слава за эту находку досталась мастеру Ортолю.

– Открывать ты его не хочешь, сжигать тоже. Чего же тогда тебе от него надо? – рассердился Цифер, проворчав при этом: – Бабы!

Рагне снова одарила его лёгкой улыбкой.

– Я не говорила, что никогда не открою его, я лишь не хочу открывать его прежде, чем передам известия мастеру Ортолю. Это письмо пахнет не опасностью, а тайнами. Не чуешь? Ты не представляешь, как трудно мне было противиться искушению, которое кроется в этом конверте.

С этими словами она вытащила письмо и подставила его под свет восходящего солнца. Перевернула, принюхалась и, убедившись, что её спутник достаточно помучился томительным ожиданием, вскрыла конверт длинным ногтем.

– Что там написано? – спросил Цифер, подойдя ближе.

– Подожди же, – осадила его Рагне и развернула листок, который находился в конверте. И прочла:

Милая Айрин, милый Барен, дети мои, которых я люблю больше всего на свете!

Надеюсь, мы встретимся прежде, чем трактирщик отдаст вам это письмо. Если же нет, я хочу объяснить вам, почему мне пришлось вас оставить.

Я приехала в Хальмат, чтобы покинуть Земли Бурь. Мне нужно отправиться в место, где меня не найдут мои преследователи. К несчастью, оно слишком опасно, и я не могу взять вас с собой. Поэтому я с тяжёлым сердцем оставляю вас добрым людям Хальмата. Это самое трудное, что я когда-либо делала в своей жизни, поверьте мне.

Если я не вернусь, на свой шестнадцатый день рождения вы получите это письмо и, быть может, немного серебра, которое я оставила хозяину трактира в качестве платы за ваше воспитание. Отправляйтесь в Иггебург и отыщите мастера Лигтера. Покажите ему кольцо с руной, он вспомнит и объяснит, что произошло. Но будьте осторожны, никому не доверяйте! К сожалению, вы унаследовали опасных врагов. От всего сердца надеюсь, что они никогда не найдут вас и я смогу объяснить вам всё сама.

Ваша любящая мама

Хальмат, пятого месяца 319 года

Рагне опустила письмо. Оно не было подписано. По-видимому, написавшая его действительно боялась даже намекнуть, откуда она. Рагне вздохнула и прочитала письмо альву вслух.

– Она приехала в Хорнталь, чтобы оставить Земли Бурь? Какая-то бессмыслица, – заметил альв.

– Я тоже об этом подумала. Хальмат находится в глубине страны. Если бы она хотела уехать, ей стоило бы отправиться на побережье или пересечь Тучные горы.

– А кольцо? Что с кольцом, которое должны были показать в Иггебурге эти бездельники?

– Его в письме не было.

– Значит, нам придётся ехать обратно в Хальмат, прежде чем разгадывать загадки в Иггебурге?

– Мы не можем вернуться, Цифер. В деревне нас ждут навозные вилы и молотильные цепы.

– Значит, у нас ничего нет?

– Только письмо и знание, что этих детей окружает какая-то тайна.

– Дай-ка мне конверт! – потребовал Цифер и протянул свою мохнатую руку.

Рагне невольно подчинилась. Он взял конверт, понюхал его, посмотрел против света, вновь понюхал и мрачно заключил:

– Он пахнет магией. Но это не наша магия, нет, он воняет костьми драконов.

Рагне обескураженно посмотрела на него, отобрала конверт и теперь сама ощутила слабый отголосок белой магии. Она внимательно поглядела на конверт, прикусив в задумчивости нижнюю губу, и наконец кивнула.

– Наверное, всё это имеет смысл, – решила она.

– И какой же? – уточнил Цифер.

Рагне не знала, но не хотела подавать виду. Она посмотрела на альва сверху вниз:

– Чем меньше знаешь ты, тем меньше смогут выдать твои крысы повелителю.

Цифер яростно зашипел:

– Скажи мне! Я вправе знать, ведьма!

– Узнаешь, когда придёт время. А теперь идём. Погаси костёр и подготовь лошадей, нам нужно посеять чёрные семена. Наверняка в этой долине есть деревня или двор без защиты мастера рун. Письмо с его тайнами может подождать.

Книга вторая. В тени дорог

Гость стоял на ковре, робко потупив взгляд. Узник не обращал на него внимания: он отмерял своё царство шагами в сотый, а может, в тысячный раз. Пятьдесят шагов – от середины зала до невидимой границы, ни шагом больше, ни шагом меньше. За триста тридцать шесть лет ничего не изменилось. Каменные плиты под его ногами были истёрты. В двух шагах от невидимой стены пол был едва тронут – там лежал потёртый коврик, пролегающий из внешнего мира в его мир. Его слуги, его последователи, те немногие, которым он позволял, – все они ходили по этому поблёкшему ковру, словно опасаясь ступить на серый камень, устилавший пол зала. Так и мастер Ортоль, пришедший к нему с пустыми руками из мира и теперь, полный беспокойства, ожидающий разрешения уйти, никогда не выходил за пределы коврика, будто боялся, что заклятье, которое затрагивало лишь узника, может приковать к этому залу и его.

Повелитель ведьм разрешал многим поколениям слуг входить в свою темницу, он видел, как они, бледнея и дрожа, впервые приходят сюда, как долгие годы, десятки лет постепенно обуздывают страх, пока наконец никогда больше не возвращаются и их сменяют другие. Они были слабы, смертны, да, смешны, но у всех них было одно преимущество: они могли выйти из круга заклятия, созданного им, в любой момент. Они могли смотреть на мир снаружи собственными глазами, могли действовать в нём. Он же был связан с