Орден Сияющих - Анна Коэн
– Прошу, сжалься, я стану кем захочешь… Ты больше никогда не будешь одна. Любая твоя мечта, любой каприз!
Сейчас порождение катаклизма напоминало статного драгуна в парадной форме, со светлыми волосами и бакенбардами.
Алевтина Кондратьевна обвела округлившимися глазами студневое побоище. Даже Хелир примолк, наблюдая эту сцену.
– Я… я… – Потом набрала в легкие побольше воздуха, уперла руки в бока и заявила: – А я, знаешь ли, не люблю блондинов.
Цвет волос порождения тут же сменился на смоляной.
– И военных терпеть не могу.
Форма превратилась в роскошный камзол и блузу с кружевной манишкой.
– Смазливый ты слишком. Нос у тебя какой-то короткий. Подбородок безвольный, – командовала коронер, требовательно прищурившись. – А теперь похож на мужлана. Руки чтоб волосатые. Нет, убери эту гадость. Плечи узковаты. Где твои мускулы? Нет, стал как гардероб моей бабушки. Зубы лошадиные, рост не тот. Выше! Ниже! Нет, все-таки выше. А стань похожим на пирата! Нет, благородного пирата. Отрасти бороду. Длиннее, гуще. И бакенбарды. Сбрей немедленно! Зачем же все?! Теперь как собака лысая, смотреть больно. Серафимы, ты неисправим.
Порождение, пытаясь угнаться за запросами коронера, менялось ежесекундно, мало-помалу теряя последнее сходство с человеком.
– Чего же ты хочешь?! Скажи, только позволь мне жить! – прохрипело оно.
– Я хочу, – с достоинством произнесла Алевтина Кондратьевна, – идеального героя любовного романа! Не меньше.
Лучи солнца прорезали нависшие над Касторой облака и постепенно тающий пар с ароматом липы и ноготков. Порождение, попытавшись совершить еще одну метаморфозу, вдруг застыло и начало иссыхать и скукоживаться на глазах, пока не свалилось на каменный берег.
Иссеченное когтями и двумя клинками бесформенное тело катаклизма мелко задрожало, а из его ран вместе с нутряной жижей начали выскальзывать все поглощенные им кости. Одна за другой, они постепенно оказывались снаружи, раскатываясь по берегу и уходя в воду, что лизала камни. Геммы отступили, Лес отволок кошкана подальше. Зрелище было жуткое, но оторваться от него было невозможно.
– Что это значит? Мы победили или нет? – растерянно спросила Норма.
– Сейчас все решится, – тихо отозвался Октав, пытаясь выровнять дыхание.
Чудовище уменьшалось и уменьшалось, пока на его месте не остались две изломанные, искалеченные и будто бы сросшиеся между собой фигуры. Мужчина и женщина, они слабо шевелились, только…
– Это не люди, – севшим голосом заключил Лес. – Надо добить монстров!
– НЕ СМЕТЬ!
Перед отрядом, раскинув крылья и руки, очутился Хелир. Его свечение полыхнуло гневом и скорбью. Застарелой, не прожитой до конца. Ставшей его частью. Но что этот странный демон, не терпящий насилия и прожигающий бессмертие в оргиях и кутежах, готов защищать?
Норма отбросила кинжал и показала ему пустые ладони. Затем шагнула в сторону, заглянула ему за спину.
Мужская фигура, то, что от нее осталось, обладала синеватой кожей, испещренной цветочными узорами наподобие моряцких татуировок, и шестью небольшими загнутыми рожками на голове. А женская, с длинными, мерцающими перламутром волосами и такой же жемчужной кожей, дрогнула одиноким переломанным и обугленным крылом.
– Это же… – Норма не могла найти слов, они предательски застревали в горле, мешая сделать даже крошечный вздох.
– «Там, где Мерифри Милосердная острастила Сифеуса Погань Сеющего да вместе с ним в небытие канула, там праведников град был, однако ныне сгинул он», – процитировал Октав наставления Диаманта.
Алевтина Кондратьевна молча сложила руки на груди в знак крыльев.
– Но ведь это невозможно, – нахмурился Лес.
– Потому что это ложь! – выплюнул Хелир. – Их союз оскорбил высших серафимов, и они покарали влюбленных. Уничтожили их вместе с городом, что тут стоял. Так и началась наша война с vis peracta. А спустя столетия Сифеус и Мерифри переродились чудовищем, искаженным отражением их чувств, чтобы теперь упокоиться навсегда, – совсем тихо закончил он.
Норма перевела взгляд на демона. Что бы ни произошло на самом деле двести лет назад, он искренне верил собственным словам.
«Это гнусная ересь!» – кричал внутренний голос прилежной ученицы, что помнила сказания о Страшной Године.
«Он видел все, он жил тогда, он знал их!» – шептала та ее часть, что привыкла полагаться на свой талант и чутье.
Тем временем Хелир медленно приблизился к изуродованному, сплавленному из двух, существу. Оно умирало – искры белого света отделялись от тела, поднимаясь ввысь и тая в рассветной тиши города грешников.
– Сифеус, amica, – надтреснутым голосом обратился демон к синекожему. – Тогда, на берегу, я думал, мне показалось. Думал, это проклятие настигло меня, чтобы наказать за трусость… Я… – Он перешел на шепот и демонический язык.
Существо выпростало когтистую руку и обхватило пальцы Хелира. Тот заплакал черными слезами, содрогаясь всем телом.
Женская голова с неразличимыми, но прекрасными чертами, с глазами, лишенными зрачков, чуть повернулась к геммам и одарила их слабой и одновременно такой нежной улыбкой, что ноги сами понесли сыскных к ней.
Серафим Мерифри протянула им единственную руку, мерцавшую в золотых лучах солнца, и поочередно коснулась каждого. В груди Нормы разлилось тепло и сладость цветочного нектара, а в голове раздался неземной голос: «Да будет так».
– Мерифри молвила: да будет так, – шепотом повторила она, мельком отметив, что Октав тоже произнес эти слова.
Пальцы Мерифри, ее последней, земной части, рассыпались искрами, и те полетели над рекой, точно рой светлячков.
– Уходите, – глухо сказал Хелир. – Людям не дозволено видеть гибель их богов.
Ошеломленные, растерянные, сыскные и кошкан покинули берег грязной речушки, где происходило нечто, недоступное их пониманию. Однако Норма все же обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на сидящего демона, что прощался с теми, кто был ему бесконечно дорог и тоску по кому он нес сквозь века.
* * *
– «За вклад в па-ци-физм», – прочел Петр Архипыч вслух и посмотрел на отряд исподлобья. – Это что вообще такое, поцефизм ваш, а?
Письмо с благодарностью от земской управы города Кастора опередило геммов, поскольку почту, судя по всему, отправляли кораблем по реке Льняне, тогда как им пришлось вновь добираться до парома, ругаться с паромщиками и уговаривать переправить их на другой берег еще один раз. А потом еще несколько дней пробираться по трактам до Вотры. И вообще, при чем здесь земская управа? Они туда даже не заглядывали.
Геммы и коронер понимающе переглянулись – заковыристое слово явно намекало на след одного крылатого.
– Еще и денег вам выдали, – ворчал полицмейстер. – Расхолаживают мне служивых бесконечными премиями,
