Этой ночью я сгораю - Кэтрин Дж. Адамс
– После того как она исчезла и связалась с тобой, пока я за ней не следила, как-то трудно не беспокоиться.
– Она волновалась о тебе, Пенни. Она рассказала мне все, даже про то, как ты нашла ее в особняке в Смерти. Она винит себя за то, что ты здесь.
– Она здесь ни при чем.
– Я сказал ей ровно то же самое. Она попросила меня передать тебе это.
Он вручил мне посылку. Я развернула ее, осторожно разорвав бумагу. Внутри лежал домашний халат самого глубокого из оттенков серого, самый мягкий из всего, что я когда-либо трогала. А еще у него были карманы. При всей этой нежности он пах жимолостью с нотками золы. Он принадлежал Элле. Святая Темная Мать, как же я по ней соскучилась!
Я соскочила с подоконника, закуталась в халат Эллы и притулилась в кресле у камина.
– Когда я смогу ее увидеть?
– Еще нет.
Тобиас, неподвижно сидевший на черном бархатном диване, прижал большой палец к виску и сильно потер его.
– Нам надо поговорить о том, что произошло прошлой ночью. Гореть вот так…
Я понизила голос:
– Мне нужно снова пересечь дорогу.
Он покачал головой, словно не мог поверить в то, что услышал.
– Ты еще более безумна, чем она!
– Кто она? Элла?
– Прядильщица.
– Ее зовут Алиса. И она не сумасшедшая.
Он смягчился.
– Я про трюк, который она выкинула вчера вечером. Зачем ты отправилась в Смерть?
Стараясь ничем себя не выдать, я ответила:
– Моя сестра попала в беду, и больше некому было ей помочь.
– Но это объясняет только первую твою вылазку. А заодно напрашивается вопрос: как ты ее вытащила?
Он посмотрел на мое запястье. Я хотела засунуть руки в карманы, но он подскочил, схватил меня за руку и с обвиняющим видом поднял ее к моему лицу. А затем сдвинул браслет и поднял мою руку ровно настолько, чтобы бутон розы от Малина выглянул наружу.
– С кем ты заключила сделку?
Я убрала руку и сдвинула браслет на место.
– Элла умирала.
– И вы заключили сделку? – договорил он, но я не ответила. Похоже, Тобиасу хотелось меня встряхнуть. – Как он представился?
Я даже не успела рассказать Элле о сделке, которую заключила в Смерти. Возможно, о ней не стоит говорить и Тобиасу, но мне нужна помощь.
– Малин, – прошептала я.
Тобиас побледнел.
– Что он заставил тебя делать?
– Шпионить за Смотрителем.
Он со свистом втянул воздух сквозь зубы.
– Всего одна ошибка… Ты хоть понимаешь, что с тобой сделает Смотритель, если ты допустишь ошибку, Пенни? А если он узнает, что ты за ним шпионишь?
Я попыталась отшутиться:
– Меня запрут в какой-нибудь комнате и наденут золотые наручники?
– Он тебя позолотит.
Тобиас плюхнулся на диван и следил за тем, дошли ли до меня его слова. И они дошли. Золотая полумаска будет гораздо хуже всего этого.
– Каковы были условия? Насколько он тебя подловил?
– На тридцать дней.
Когда я сказала это вслух, этот срок показался мне невозможно долгим.
– Какой залог?
– Я. Послушай, я читала договор, прежде чем подписать его. Я знаю, во что меня втянули.
И хоть тогда все было совсем не так, но теперь я действительно все знаю, поэтому позволила себе солгать.
– Я вовсе не такая уж наивная девочка, как считает Элла.
Он поднял бровь – ту, что не была скрыта под золотой маской.
– Сомневаюсь.
Он сделал паузу, что-то обдумывая.
– И ты должна отчитываться перед ним каждую ночь?
– Да.
Я почувствовала облегчение от того, что поделилась с ним. Эту ношу было легче разделить на двоих.
– Надо было попросить яд у меня, а не втягивать в это Алису. Я помогу тебе, – сказал он грубо и тихо. А потом добавил: – Спасибо.
– За что?
– За то, что спасла Эллу. Несколько недель назад я сделал ей предложение.
Я в изумлении уставилась на него.
– Так вот с кем она встречалась!
– Она говорила, что рассказывала тебе о нас.
Он стряхнул с колена воображаемую пушинку. Его привычная уверенность внезапно исчезла, а к щекам прилила краска. Это было так мило, что я вдруг поняла, почему моя сестра в него влюбилась.
– Она сказала мне, что встретила кое-кого. Я не знала, что это ты. – Я улыбнулась ему и спросила: – Что Элла ответила на твое предложение?
– Она не дала мне ответа. Слишком много всего произошло.
Он криво мне ухмыльнулся.
– Ты не шокирована тем, что чудовище сделало предложение твоей сестре?
– Ты точно не чудовище, Тоби.
– Я же Золоченый.
Его улыбка ожесточилась.
– Ты другой.
Я теребила пояс на халате Эллы, вспоминая наш разговор об отце. Тогда она рассказала мне, как Тобиас сопротивлялся позолоте.
– Как тебе это удалось?
– Не дать им разорвать связь с моей душой?
Я вздрогнула от его прямоты и кивнула.
– Ты видела сам процесс золочения?
– Конечно. Разве в Коллиджерейте хоть кто-нибудь этого не видел?
– Прежде всего следят за тем, чтобы ты подчинился, угрожая тому, кого ты любишь. Они угрожали моей сестре, но я не мог оставить ее одну. Только не здесь. Кроме меня у нее никого не осталось. Поэтому я сделал вид, что подчинился им. Я притворился сломленным. Поначалу было больно, как пламя… это невозможно описать. Сначала горит кожа, затем огонь продирается глубже, прямо в грудь, и я… я почувствовал, как моя душа открылась.
Тобиас сжал губы, заблудившись в прошлом. Затем он встретился со мной глазами, и его взгляд прояснился.
– Помнишь ощущение, когда ты горишь? В тот момент, когда ты заставляешь себя сделать шаг и покинуть собственное тело. Похоже на то, только наоборот. Я просто… сосредоточился. Держался. Устоял. А когда все было кончено, я никуда не делся.
Я не могла себе представить, как он себя чувствовал и в каком отчаянии он, вероятно, был.
– Как по-твоему, кто-то еще так сделал? Может, другие Золоченые поступили так же?
– Возможно. Но если бы ты хоть отчасти представляла, как это тяжело… Не знаю. Я живу с ними, мы вместе тренируемся. Я никогда не видел ни намека на это. Я бы сказал, это маловероятно.
Он покачал головой, будто знал наверняка, зачем я задала этот вопрос.
Я подумала, не было ли у Эллы таких же вопросов, такой же надежды на отца… Тобиас подвинулся на диване вперед, и меня снова изумила его линия жизни. Раньше я ее вообще не видела, а теперь она была туманной и как будто исчезала.
– Прости, Пенни. Мне пора.
– Ты расскажешь Элле о моем договоре с Малином?
– Нет. Но мне кажется, тебе
