Этой ночью я сгораю - Кэтрин Дж. Адамс
Я сунула ткань под подушку, чтобы потом перепрятать ее под половицами, и быстро вскочила с кровати. Сон восстановил мои силы – а может, и то, что мой кристалл теперь так близко. Возможно, дело в Алисе. Сознание прояснилось, и все сумбурные мысли теперь разложены по полочкам.
Вчера Смотритель заставил меня стать убийцей. Он поплатится за это. Там, где раньше были только отчаяние и страх, теперь посеяны семена гнева.
Хорошо, что я не Алиса и не могу увидеть, что из этого выйдет. Я рада, что образ моего будущего не сойдет с ее ткацкого станка. Я буду сражаться, каким бы ни был итог. Но я бы предпочла не видеть своего поражения.
На сегодня передо мной встали две проблемы. Мне необходимо найти способ сгореть так, чтобы это не пришлось делать Алисе. А еще мне нужно добыть сведения о Смотрителе, с которыми я потом отправлюсь в Смерть. При воспоминании о Малине сердце забилось чаще, но при мысли о провале снова замерло. Он предоставил мне так много шансов, словно и сам желает мне успеха.
На первый вопрос есть удручающе простой ответ. Флакон с ядом, которого хватило бы на четыре ночи, спрятан у меня в подушке в крыле Тернового ковена. Вот только я не могу вернуться в свою комнату и забрать его. Элла помогла бы мне, но у меня нет возможности связаться с ней так, чтобы не затянуть петлю у нее на шее. Второй вопрос, по моему предположению, должен решиться сам собой, так что я отложила его на потом и провела большую часть утра в попытках открыть панель, через которую вчера вечером прошла Алиса. Я надеялась, что за ней окажется проход, ведущий в катакомбы. Тогда я оказалась бы достаточно близко к крылу Тернового ковена, чтобы пробраться к себе в комнату. Но мне ничего не удалось обнаружить. Там не было никаких потайных насечек, скрытых пружин или защелок.
К обеду меня охватила скука. У меня не было ни книг, ни работы, ни единого способа сбежать. Я пересчитала все черные розы на белых обоях спальни. Я пересчитала все белые розы на черных обоях в гостиной. Я выглянула в окно и вычеркнула его из возможных путей к отступлению: на стенах не было ни поручней, ни решеток, ни водоотводов. Спрыгнув вниз, на мощеный двор, я переломала бы все кости.
Я смотрела в окно, а день проходил без моего участия. Дождь начался с огромных капель, которые так подходили моему настроению. Мимо казармы прошла приливная ведьма. Дождь расступался перед ней, и ее волосы остались сухими. Она заметила на другой стороне двора стражников, едва заметно улыбнулась и, покрутив пальцем, направила на них дождь, который полил еще сильнее.
Ближе к вечеру на моих глазах один за другим начали происходить неприметные акты неповиновения. Грозовая ведьма наслала порыв ветра на кипу бумаги, и она разлетелась во все стороны. Угольная ведьма погасила фонарь возле казармы. Рудная ведьма одарила горгулью на крыше казармы каменной ухмылкой. Это были лишь мелочи, небольшие отличия.
Я увидела, как Мила второпях поднималась по лестнице в казарму, крепко обняв себя. Над ней извивалась серебряная линия жизни.
Я нахмурилась. Миле нечего делать в казарме в этот час. Однако она исчезла внутри и не появлялась. Меня вновь охватило беспокойство, и я опустилась в самый центр ковра в гостиной. Узор из треугольников образовал звезду, большую часть которой скрывала моя черная ночная рубашка. Я была бы не против, чтобы они оставили мне сменную одежду. А еще я бы хотела поговорить с Алисой. Она была так близко, что я слышала щелканье ткацкого станка за дверью – мерное звучание метронома, который отсчитывал минуты и часы. Кроме того, я прислушалась к грохоту доспехов и сапог на лестничной площадке и насчитала четверых Золоченых между нашими покоями.
Четверо солдат на страже двух девушек – это показалось мне излишним. А вдруг кто-то еще увидел возможность, вытканную на гобелене Алисы? Но ведь были и другие, менее точные методы гадания. В покоях угольных ведьм мерцали хрустальные шары, грозовые ведьмы бросали кости с рунами; тироманты гадали на сыре, а флориографы – на языке цветов. У каждого ковена были свои пути в поисках истины, и Смотритель контролировал их все. Любой легко бы понял, что именно Алиса вплела в паутину своих снов: рыжая девушка, стоя на коленях, тянулась к Смотрителю.
Меня окатило ледяным ужасом, и я задрожала. Мне нужно было сосредоточиться на том, что мне подвластно, а не на всем остальном. А сейчас мне необходимо спрятать свой кристалл. Это нужно было сделать прежде всего.
Я скатала ковер и проверила половицы. Я посмотрела под кроватью и остальной мебелью. Наконец я нашла незакрепленную доску за сундуком с ящиками. Она была покрыта метками, словно кто-то вычеркивал дни. Со вздохом облегчения я развернула кусок шелка от Алисы.
Мой кристалл оказался таким черным, что казалось, будто он поглощает свет. Глубоко внутри него искрилась магия. Я потерла его кончиком пальца, и холодный камень отреагировал на прикосновение мощным разрядом. Магия потекла сквозь меня, покалывая множеством булавок и иголок. Будущее больше не казалось мне таким мрачным, как раньше. На месте пустоты теперь блистали возможности.
Я свернулась калачиком в кресле у окна и смотрела, как дым из трубы поднимался над казармой навстречу дымке стелющихся облаков. Вдруг открылась дверь. Я напряглась, дыхание сбилось, но я не стала оборачиваться. Вместо этого я перевела взгляд на отражение в стекле. Золоченый в сияющих доспехах закрыл за собой дверь.
– Элла рассказала мне, что ты сделала ради нее, – тихо сказал Тобиас.
У меня дрогнул подбородок. Я посмотрела в его серебряные глаза.
– Ее допросили?
У него на щеке дернулся мускул.
– Я бы этого не допустил.
– А ты мог бы это остановить?
– Да, – тихо сказал он.
В руке у Тобиаса лежал сверток из коричневой бумаги. Сегодня на нем не было рукавиц, а вместо нагрудника он надел черный комбинезон с короткими рукавами и золотой окантовкой. Он бросил плащ на спинку стула. Он был не на службе.
– Не беспокойся об
