Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов

– Вы – Дмитрий? – спросила она.

И он понял, что всё было не зря: возможно, впереди не конец, а начало.

Дмитрий слегка кивнул; незримая преграда, державшая их на расстоянии, словно треснула. Напряжение, сковавшее плечи, отпустило. Он осторожно произнёс:

– Да. Дмитрий Марков. Был очень близок с вашей бабушкой, много лет назад. Правильно объяснить, что тогда случилось, трудно… История долгая и, увы, не простая.

Она не удивилась – лишь чуть приподняла брови и отступила, освобождая проход.

– Я знаю, – сказала девушка мягко. – Она рассказывала. И мама тоже. Входите, пожалуйста. Здесь много того, что напомнит вам о ней.

Дмитрий переступил порог – и накрыл знакомый запах старых книг и чего-то неуловимо родного. Светлый, немного тесный коридор с высоким потолком и узкими полками держал книги и несколько старых фотографий. Взгляд остановился на одной из них – Екатерина, такая, какой он её помнил. Глаза с едва заметной грустью смотрели прямо с пожелтевшего снимка. Время застыло где-то там, в комнате со старым фотоаппаратом и тихим, едва уловимым смехом.

– Как давно это было… И как будто вчера, – выдохнул он.

Девушка взглянула внимательно и по-настоящему понимая. В глазах не было жалости – только спокойное, глубокое сопереживание.

– Проходите на кухню, Дмитрий. Там удобнее. Чай сейчас – то, что нужно.

На кухне было тепло и уютно. Девушка поставила чайник и, пока вода закипала, молча рассматривала гостя. Дмитрий, чувствуя этот взгляд, присел за стол и осторожно начал:

– Простите, не спросил, как к вам обращаться.

Она улыбнулась так же мягко, чуть смущённо – как когда-то улыбалась её бабушка.

– Екатерина. Тоже Екатерина. Можете звать меня просто Катя, если так проще.

Он кивнул; внутри кольнуло. Это имя было слишком наполнено, чтобы произносить его спокойно.

– Тогда, Катя… Трудно поверить, что сижу здесь, рядом с вами. В квартире, полной воспоминаний. С человеком, которого будто знаю, хотя вижу впервые.

Катя разлила чай и села напротив. В глазах блеснуло – словно внутри лежало важное, и она решалась это произнести.

– Знаете, Дмитрий, – сказала тихо, осторожно, – вы для нашей семьи – почти легенда. Семейное предание. Когда я была маленькой, бабушка рассказывала маме о вас, потом мама – мне. Со временем это стало казаться выдумкой, слишком необычной, чтобы поверить до конца.

– Но теперь вы видите, что это не так? – спросил он, глядя в её зелёные глаза.

Катя опустила взгляд на чашку, покрутила её в ладонях и снова улыбнулась – мягко, чуть виновато.

– Я знаю даже больше, чем вы думаете. Вы ведь мой дедушка. Точнее, не совсем вы, а тот Дмитрий, в чьём теле ваше сознание оказалось в семьдесят девятом. Бабушка часто об этом говорила. Честно, долго не могла поверить до конца.

Дмитрий вздрогнул и отвёл глаза; внутри что-то перевернулось. Помолчал и только потом нашёл слова:

– Думал, это навсегда останется между мной и ею. Не предполагал, что кто-то сможет понять. Принять – тем более.

– Я не только поняла и приняла, – сказала Катя спокойно, очень серьёзно, – я выросла с этим знанием. Не могу представить мир, где вас бы не было, хотя вижу вас впервые. Понимаете?

Дмитрий всмотрелся в собеседницу – и в этот миг что-то сдвинулось. Перед ним была уже не только внучка Екатерины, а молодая женщина – самостоятельная, красивая, уверенная. Блеск глаз, мягкие пряди на плечах, едва заметное дрожание пальцев, обхвативших тёплую чашку, – детали собирались в целое. Чувство поднималось медленно, уверенно, как внутренняя дрожь, которую не спрятать под одеждой. Притяжение обретало форму: в случайных касаниях фарфора, в лёгком наклоне головы, в коротких паузах дыхания, когда взгляды встречались и замирали.

Волна желания нарастала – не грубого и не внезапного, а того, что тянет изнутри, как тоска по жизни, которой не случилось. У этого не было границ: не подчинялось времени, возрасту, здравому смыслу. Где-то в слоях памяти хранилось тепло Екатерининых рук, звук её голоса, изгиб её губ – и теперь всё это возвращалось, переливаясь на её внучку по таинственной линии крови, взгляда, души.

Он боялся этой близости, но сильнее боялся потерять её. Запрет не отталкивал – напротив, он придавал их разговору невыносимую остроту. Каждое слово и каждое молчание наполнялись смыслом. Казалось, Катя чувствует то же – с той же тревожной готовностью и тем же внутренним напряжением, которое уже не остановить.

– Да, Катя, понимаю, – сказал Дмитрий, стараясь удержать голос ровным. – Как бы странно ни звучало, к этому всё равно не был готов.

Она улыбнулась открыто и уверенно, не сводя глаз с его лица.

– А я была уверена, что готова к этой встрече. Теперь, глядя на вас, понимаю: тоже ошибалась. Не всё можно просчитать и продумать заранее.

Чай в чашках давно остыл, но об этом никто не вспомнил. Странная сила тянула к ней; тревожное тепло медленно растекалось по телу. Он сопротивлялся, но понимал: бороться бессмысленно – будто всё решено заранее.

Катин взгляд был внимательным, без навязчивости и смущения. Интерес – не праздное любопытство, а нечто глубже: корни в семейной памяти, в наследии и в той самой женской интуиции. Кажется, она почувствовала его ещё до щелчка замка – не логикой, а тонкой связью, как запах старых писем или голос из сна. В нём слышалось пугающе знакомое – не только из бабушкиных рассказов или семейных фото, а из той необъяснимой энергии, которая притягивает и не отпускает.

Притяжение рождало не просто интерес – влечение было сильным, глубоким и, странное дело, без тени пошлости. Оно проявлялось в каждом движении, в голосе, в паузах между фразами. В эти паузы будто замирало время: кухня переставала быть кухней и становилась капсулой между эпохами.

В нём не было старости – был опыт. Не было отчуждения – наоборот, чувство родства, которое не обязывает, а даёт свободу быть собой. И стало понятно, почему бабушка смотрела на вечернее небо так, будто там кто-то есть. Теперь этот кто-то сидел напротив, пил чай и старался не задерживать взгляд. Хотелось, чтобы задержал. Чтобы не ушёл. И одновременно – чтобы всё происходило медленно, плавно, как лист бумаги, опускающийся на воду. Без спешки. Без объяснений. Всё и так понятно.

– Вы ведь тоже это чувствуете, – прошептала Катя. – Вижу.

Дмитрий медленно поднял глаза; встреча взглядов решила всё.

– Чувствую. И это одновременно пугает и притягивает. Я не уверен, имеем ли мы право…

Она перебила мягко, почти ласково.