Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов

Дмитрий улыбнулся горько, с оттенком вины и сожаления, и, протянув руку, мягко коснулся её плеча.

– Маша, ты не наивна, – ответил он уверенно и тепло. – Ты просто веришь в хорошее, и это правильно. Даже невозможное иногда поддаётся вере. Не переставай. Кто знает – может, жизнь снова сведёт нас, пусть и при других обстоятельствах.

Маша будто ожила, зацепившись за его слова, и посмотрела на него увереннее.

– А почему бы тебе не зайти к нам в двадцать пятом? – предложила она, стараясь придать голосу лёгкость, хотя глаза выдавали тревогу. – Мы с Петей будем рады. Придумаем, чем тебя удивить. Придёшь?

Дмитрий снова улыбнулся – мягко, с лёгкой грустью: и на это он не мог ответить прямо.

– Если будет возможность, обязательно приду, – осторожно сказал он, не желая разбить надежду. – Но жизнь непредсказуема, особенно с такими путешествиями. Я не знаю, где окажусь завтра, не то, что в 2025 м. Помню твоё приглашение. Если судьба даст шанс – воспользуюсь.

Курносов всё это время молча слушал, стоя чуть в стороне; он едва усмехнулся, словно человек, давно привыкший к необратимому.

– Знаете, – произнёс он с сухой иронией, слегка качнув головой, – жизнь не кино и не книга. Страницы не перечитаешь, сцену не пересмотришь. Обычно всё случается один раз, и изменить уже нельзя. Главное не то, вернёмся ли назад, а что сделали, пока были здесь. Мы сделали немало. Повлияли друг на друга, что-то в себе изменили. Если не встретимся – пускай воспоминания об этом времени станут утешением.

Маша кивнула; в глазах промелькнула глубокая грусть, смешанная с согласием.

– Да, Петя, ты прав, – тихо сказала она, опустив глаза и прикусив губу, чтобы не расплакаться. – Самое важное – что мы встретились и были рядом. Пусть это был короткий период – он навсегда останется с нами, как часть нас.

Дмитрий посмотрел на друзей, чувствуя, как вокруг сгущается почти осязаемое предчувствие конца.

– Вы правы, – сказал он тихо, пряча тяжесть в груди. – Время не ждёт, и повторов не бывает. Потому каждое мгновение – особенно ценно. Спасибо за всё, что мы прошли вместе. Даже если больше не увидимся, память об этом вечере, этом месте и о вас останется со мной.

Курносов молча кивнул и посмотрел вдаль, будто ища ответы на невысказанные вопросы.

Зимний воздух парка стоял чистый и колкий. Тишина легла густо, словно природа пыталась подарить им ещё немного времени – досказать несказанное и принять неизбежное.

Дмитрий перевёл взгляд на каждого, будто в последний раз запоминая черты: линии лиц, блеск глаз, мелочи, делающие людей дорогими. Он понимал: наступает момент, о котором все молчали, – прощание.

Маша не выдержала первой и шагнула вперёд. Глаза блеснули, голос дрогнул:

– Береги себя, Дима. Ты нам нужен целым. Не забывай нас, ладно?

Она обняла его крепко, на миг прижавшись всем телом, будто пытаясь передать объятием всё, что не помещается в слова. Быстро отпустила, опустила глаза и чуть улыбнулась – смущённо, растерянно.

– Спасибо тебе, Маша, – тихо сказал он. – И ты меня не забывай. Ты не представляешь, насколько важной стала для меня. Обещай, что будешь счастлива – несмотря ни на что.

Маша кивнула и отвернулась, чтобы сдержать слёзы.

Курносов стоял рядом, прищурившись; в его взгляде Дмитрий уловил знакомую мужскую сдержанность – когда чувства прячут за маской спокойствия. Он знал: слова уже лишние. Курносов словно услышал это, чуть кивнул – коротко, строго, но в этом жесте было больше, чем в длинной речи.

– Береги себя, Дима, – сказал он сдержанно. – Помни: на меня всегда можешь рассчитывать. Если пересечёмся – буду рад.

Дмитрий ответил таким же коротким кивком: понял и принял. Между ними не было места лишним эмоциям – только тихое мужское признание, дороже которого мало что бывает.

Чуть поодаль, почти не двигаясь, стояла Екатерина. Она смотрела на Дмитрия глазами, полными боли и любви, словно боялась подойти ближе – тогда уже не удержится.

Остальные, почувствовав тяжесть момента, без слов отступили, оставив их вдвоём. Аллея стала ещё пустыннее и холоднее, воздух – прозрачнее и острее. Тишина уплотнилась, будто сам мир на мгновение задержал дыхание, ожидая их последнего разговора.

Дмитрий медленно подошёл к Екатерине, осторожно взял её руки и крепко сжал, будто боялся, что она растворится в холодной зимней ночи, оставив его одного.

– Катя, – тихо сказал он, сдерживая дрожь в голосе, – не знаю, как выразить всё, что творится внутри. Ты – лучшее, что со мной случалось. Я не думал, что можно так любить, так отчаянно бояться потерять и так ясно понимать: без тебя остальное теряет смысл. Я буду помнить тебя всегда – где бы ни оказался и что бы ни случилось. И буду искать способ вернуться, пусть самый малый, призрачный.

Екатерина подняла глаза – в них блестели слёзы; она с трудом улыбнулась и сильнее сжала его пальцы.

– Дима, не знаю, что сказать, – прошептала она, едва сдерживая рыдания. – Я не хочу отпускать тебя. Знаю, что должна, что так правильно, что выбора нет, но сердце не принимает. Хочу верить, что ты не забудешь меня и нас, этот миг, пока мы вместе. Обещай, что будешь помнить обо мне, хотя бы иногда. Что где бы ты ни был, я останусь для тебя важной – как сейчас.

У Дмитрия перехватило дыхание. Он притянул её к себе, уткнулся лицом в волосы, стараясь запомнить запах и тепло. Слова сами прорвались – быстрые, горячие:

– Катя, я буду думать о тебе каждый день, искать тебя в лицах и местах, в любом времени. Даже если мир перевернётся и меня швырнёт на край вселенной, я всё равно буду верить, что найду тебя, снова почувствую твоё тепло и дыхание рядом. Ты для меня – жизнь. Я не знаю, как жить без тебя, но сделаю всё возможное и невозможное, чтобы однажды увидеть тебя снова.

Екатерина прижалась теснее, будто боялась разомкнуть руки хоть на миг.

– Я люблю тебя, Дима, – прошептала она почти беззвучно. – Так сильно, что страшно. Но обещаю: не забуду никогда, даже если вся моя жизнь пройдёт без тебя рядом. Ты всегда будешь моим, и ни расстояния, ни время этого не изменят.

Он больше не сдержался и поцеловал её – страстно, отчаянно, как в последний раз. Поцелуй был полон силы и боли, и на секунды мир сузился до двоих – до этого мгновения, которое оба хотели удержать навсегда, понимая, что оно может стать последним.

Дмитрий медленно отстранился; сердце билось глухо и напряжённо,