Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов
– Ты стоишь так, словно не веришь, что я умею накрывать стол, – мягко сказала она. – Неужели это правда удивляет?
Дмитрий тихо рассмеялся и шагнул в комнату, неторопливо приближаясь к столу.
– Смотрю не от удивления, – негромко ответил он. – Пытаюсь запомнить тебя такой, как сейчас. Хочу удержать этот вечер, как фотографию: ты на кухне, накрываешь на стол и прячешь за простыми вопросами то, о чём мы оба думаем.
Екатерина чуть замедлилась, переставила чашку, и на миг в её взгляде мелькнула растерянность, тут же скрытая привычной сдержанностью.
– Мы думаем о том, что нас ждёт, – осторожно произнесла она. – Но зачем говорить о грустном? Давай просто побудем вместе и поговорим о чём-нибудь обычном. Скоро у нас этого не будет.
Дмитрий кивнул и сел, не сводя с неё глаз. Екатерина пригладила прядь волос, убрала её за ухо и спросила легко, хотя голос едва заметно дрогнул:
– Тебе чай крепкий или как обычно? До сих пор не могу понять, как тебе больше нравится.
– Как обычно, – улыбнулся Дмитрий. – Ты уже знаешь меня лучше, чем я сам. Да и разве это важно, когда речь о чае?
Она негромко рассмеялась, аккуратно разливая кипяток по чашкам.
– Неважно, – ровно сказала она. – Просто хочется заполнить тишину словами, чтобы не касаться того, что действительно важно.
Дмитрий глубоко вдохнул, будто собираясь с силами, и мягко посмотрел ей в глаза.
– Катя, – начал он тихо, – я понимаю, что ты чувствуешь. Кажется, будто после этого вечера всё изменится. Так и будет. Но знай: что бы дальше ни случилось и где бы я ни оказался, ты навсегда останешься во мне, в моей жизни. Я не забуду ни тебя, ни наше время. Это невозможно.
Екатерина сдержанно улыбнулась, пряча дрожь в пальцах, которыми держала фарфоровую чашку.
– Я понимаю, – прошептала она. – Ты уйдёшь, я останусь. Я готовила себя к этому, но сейчас выходит намного сложнее, чем я думала.
– Потому что это уже не слова, – мягко ответил Дмитрий. – Это момент, которого мы боялись, и он всё равно пришёл. Остаётся принять его и прожить вместе до конца.
Екатерина поставила чайник и села напротив. Взгляд напряжённый, губы едва заметно дрогнули – волнение не утаить.
– Всё равно верю, что когда-нибудь мы увидимся, – сказала она, собирая в кулак голос. – Не знаю как, но верю. Не могу представить, что всё закончится сейчас.
Дмитрий протянул руку и легко коснулся её пальцев, сжал ладонь.
– Я тоже буду верить, – сказал он. – Пусть наивно, но обещаю: буду искать тебя. Даже если пройдут годы. Даже если это окажется невозможно. Всё равно буду искать, Екатерина.
Она глубоко вдохнула и слабо улыбнулась, будто пытаясь запомнить тепло его ладони.
– Я буду ждать, Дмитрий, – тихо ответила она. – Сколько потребуется. Я буду ждать.
Тишина наполнила комнату простым смыслом, понятным лишь тем, кто хоть раз прощался навсегда и всё равно надеялся на встречу. Они сидели, держась за руки, как будто могли остановить время, которое упрямо уходило, утекая сквозь пальцы и оставляя после себя острую боль неизбежной утраты.
Дмитрий смотрел на Екатерину, понимая: эти последние часы – самое ценное, что останется от этого странного, далёкого времени. Он пришёл сюда незваным и не хотел уходить, потому что именно здесь нашёл то, чего не встречал нигде раньше. Это понимание было и тяжёлым, и необходимым – чтобы принять расставание и всё-таки повернуться лицом к своему будущему.
Он крепче сжал её пальцы и шепнул:
– Обещай, что будешь счастлива. Даже если я не вернусь. Даже если у тебя будет другая жизнь. Просто пообещай.
Екатерина кивнула, и слёзы наконец вышли из-под контроля, скатившись по щекам.
– Обещаю, – сказала она, не отводя взгляда. – Постараюсь быть счастливой. Но знай: по-настоящему счастлива я – с тобой.
Они ещё долго смотрели друг на друга, будто пытаясь закрепить этот миг в памяти, чтобы не потерять то, что чувствовали сейчас, – в последние часы, проведённые вместе.
Дмитрий долго смотрел ей в глаза, словно искал там знак, подсказку, ответ на невысказанный вопрос, но увидел лишь отражённую в них собственную грусть. Он тихо вздохнул, и голос стал ниже и глуше обычного – та особая интонация, что появляется только в минуты настоящего волнения, когда весит каждое слово.
– Я буду искать тебя, Катя, – сказал он медленно, будто проверяя свои слова на прочность. – Неважно, сколько это займёт. Возможно, я не узнаю тебя сразу, возможно, нас разведут не годы, а целые эпохи. Но всё равно буду искать. Буду помнить эту кухню, тарелки, запах чая и тепло твоих рук. Другого такого места, такого вечера и такой тебя у меня уже не будет. Ты навсегда останешься самой важной частью моей жизни, что бы со мной ни случилось дальше.
В комнате снова стало тихо – та тишина, что бывает у людей, которым приходится прощаться. Екатерина смотрела на Дмитрия и ощущала, как в груди поднимается горячая, невыносимая боль от простой правды его слов, и от этого становилось ещё труднее.
Она села рядом и осторожно положила ладонь на его руку, стараясь передать ему хотя бы частицу той нежности и заботы, что переполняли её.
– Я знаю, Дима, – произнесла она тихо, будто боясь спугнуть что-то хрупкое между ними. – Знаю, что ты сделаешь всё, чтобы найти меня, где бы ни был. Только прошу: будь осторожен. Не делай глупостей и не рискуй собой там, где можно обойтись без этого. Я не хочу жить с мыслью, что тебя больше нет, или что ты пострадал из-за меня. Страшно думать, что где-то там ты один и помочь тебе некому. Просто будь осторожен, ладно?
Дмитрий едва заметно улыбнулся – в улыбке было столько грусти и понимания, что Екатерине сделалось не по себе. Он крепче сжал её пальцы и ответил спокойно, размеренно, словно одним тоном хотел её успокоить.
– Катя, обещаю, я буду беречь себя. Но не живи страхом и виной. Всё, что случилось, произошло потому, что иначе быть не могло, и винить себя не за что. Ты всегда была сильной и справлялась лучше многих. Не трать силы на тревогу обо мне. Лучше помни, что мы это пережили, встретились и полюбили, пусть и ненадолго. Эти воспоминания защитят нас обоих лучше любой осторожности.
Екатерина кивнула, опустила глаза. Пальцы дрогнули и крепче сжали его руку, будто боялись упустить эту близость, которая уже
