Сказания о мононоке - Анастасия Гор
– Спать, вылизывать себя между ног и выпрашивать кильку на кухне? – саркастично протянул Странник. – Да, это определённо звучит как счастье.
– Позволь поправить: спать о-очень и очень много! – хихикнула хранительница. – А разве кошки бы спали столько, если бы не видели сны? Так представь, какие они у нас потрясающие!
– Это всё равно не объясняет, почему ты Танабаты дожидалась, чтобы с просьбой к нам – гхм, то есть к моему учителю – обратиться, – наконец-то подала голос Кёко вопреки этикету, не выдержав. Кошка за это время ни разу не взглянула на неё, словно Кёко тогда всё-таки выпала из окна и разбилась насмерть. Только жиденькие усы в её сторону небрежно дёрнулись – нет, даже всего-навсего один ус, – когда кошка ответила:
– Потому что во время Танабаты мне будет легко провести вас во дворец, не вызвав подозрений у придворных и тем самым сохранив происходящее в тайне, по воле моей прекрасной госпожи. Заодно проще будет выманить мононоке. Р-разве они не тянутся ко всему, что источает свет, дабы затушить его?
Звучало это резонно. Кёко нахмурилась и снова отступила назад, позволяя Страннику принять решение, как он делал это обычно. Даже если она сама считала, что обязанность любого оммёдзи – помогать каждому, кто попросит. Неважно ведь, люди то страдают от мстительной души или же ёкаи. Мононоке – всегда смерть. Все живые существа умирают одинаково и, как это случается чаще всего в присутствии мононоке, мучительно.
– Давно это началось? – спросил Странник, задумчиво перебирая в пальцах пустую кисэру. – Говоришь, десять лун меня искала. Значит, больше года назад?
– Больше года, – кивнула кошка. Она примостилась на камне поудобнее и, закончив с передними лапами, начала бесстыдно вылизывать задние. Кажется, о манерах кошки знали мало. – Пока я не ушла, он успел сожрать троих. Страшно подумать, сколько жертв на его счету теперь!
– Сожрать? – вскинула брови Кёко. – Буквально? В смысле, как паровые булочки?
– Как вафельных рыбок, скорее. С аппетитом и хрустом.
После увиденного на поляне, где обглоданных костей было больше, чем хвороста, слово «сожрать» не понравилось Кёко вдвойне. Её рвение поскорее найти следующего мононоке и разобраться с ним, чтобы отточить свои навыки экзорциста и, возможно, снова пробудить меч, от этого почти полностью поутихло. Однако Странник вдруг тряхнул рукавом, пряча трубку во внутренний карман, и сказал:
– Хорошо. Мы пойдём. Если вдруг с императрицей кошек и вправду случится беда или её вовсе не станет, бакэнэко и нэкомата – особенно нэкомата – вкрай распояшутся. То станет тёмным временем для всех ёкаев, не только для тех, у кого лапы есть. Сродни междоусобице даймё… Словом, веди нас, микусигэдоно-но бэтто, к кошачьей горе Нэкодакэ самым кратчайшим путём, который ты знаешь.
– Мио, – выдохнула кошка от облегчения. – Зовите меня отныне так.
Кёко почти была готова поклясться, что хранительница Высочайшего ларца не ожидала, что Странник согласится настолько просто. Она уронила вниз мокрую, слюнявую лапку, дёрнула ушами нервно, сморщилась, выгнула спину, потянулась, села – и всё это буквально за несколько секунд. Затем Мио – «Какое милое имечко для такой подлюки!» – спрыгнула с камня и, немного пошипев на Аояги, хотя та стояла неподвижно и только следила за ней глазами, бросилась в лес.
Странник с Кёко, переглянувшись, двинулись за ней.
Кёко не имела ни малейшего представления, на что это будет похоже. Дворец самой императрицы, пускай и не людской; таинственная гора, где, успел мимоходом объяснить Странник, родина всех бакэнэко с нэкомата; Танабата, на которой чествуют воссоединение не принцессы-ткачихи с земным пастухом, как привыкла Кёко, а воссоединение звёздной кошки с котом-охотником. Всё это звучало так дико и так интригующе! Нетерпение Кёко росло, шаг становился шире, шире, быстрее и порывистее, а в голове будто образовывались дыры, через которые напрочь вылетали все слова, которые Странник по дороге ей говорил. О том, как надлежит вести себя перед Её Величеством, как не остаться без руки (ответ: не пытаться погладить бакэнэко), как не покрыться случайно шерстью во время их пребывания в замке и что делать, если всё-таки покроешься или выяснится, что их завели в ловушку. Кёко очень старалась запомнить всё, кивала, порой переспрашивала, но снова терялась в собственных мыслях, едва посмотрев на мягко ступающую впереди кошку, которая за неимением хвоста смешно виляла задом. Ни разу Мио не обернулась, не проверила, не потерялись ли они в лесной чаще. Только продвигалась строго вперёд, иногда перебираясь по деревьям и веткам, и держалась на расстоянии, близко не подходила. Возможно, из-за того, что Аояги шла рядом с Кёко, неся их сумки, но готовая в любой момент бросить их и снова поиграть в охотника.
Странник несколько раз пытался заговорить с Мио, разузнать, кто, как и при каких обстоятельствах умер в замке императрицы, и задать своё излюбленное: «Когда, по-твоему, всё началось?» Мио, однако, каждый раз уходила от ответа, ограничиваясь почти тем же, что сообщила ещё вначале: троих сожрали заживо, все трое были чёрными и трижды же случалось это на рассвете до криков первых петухов, чему всегда находилось несколько свидетелей. Правда, напуганных до того, что после они напрочь забывали человеческую речь, бормотали только: «Чёрная шерсть, чёрная шерсть!», а потом сбегали из дворца, бросая службу и «все любимые клубочки с шерстью». Оттого даже выяснить не получалось, о ком – «Чёрный, чёрный!» – они твердили: о погибших или же о самом мононоке.
Будь у Кёко с собой деревянная табличка, она бы обязательно всё это записала. Впрочем, Мио рассказывала так мало, что вполне можно было и запомнить.
«Может, боится, что мы за это даже не возьмёмся, если сразу поймём, в чём дело?» – предположила Кёко, насторожённая.
На её взгляд, такая таинственность была в разы хуже, чем если бы Мио сразу выложила им все кровавые подробности. Страннику, однако, было нормально и так и так: он продолжал послушно идти, не настаивая на мгновенных ответах, и поэтому Кёко без возражений тоже шла следом.
– Забыл сказать. Есть ещё кое-что, к чему ты должна быть готова, юная госпожа, – произнёс Странник неожиданно вечером, дёрнув Кёко за рукав и заставив их отстать от Мио на некоторое расстояние. – Не вздумай ничего правдивого кошкам о себе рассказывать, поняла? И тем более настоящим именем представляться. Когда ёкай знает твоё имя,
