Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская
Вэй еще раз перечитал написанное в предрассветные часы, одобрительно кивнул, подставляя лицо первым лучам солнца, и снова взялся за кисть. До завтрака и повседневных дел ему хотелось успеть записать не только очередную главу своей книги – наблюдения и заметки о том, как проходит погребальная церемония для членов семьи правителя Тхибата. Но и кое-что личное – письмо близким друзьям.
По возвращению из Тхибата Чжиган продал свой дом и отправился к морю, на южную окраину Лао, оборвав связь со всем и всеми, кто напоминал ему о пережитых горестях. А Ю Ханга, напротив, дом свой сберег, да еще и Джэу в него пригласил. Поначалу в качестве почетной гостьи. Но потом…
Вэй улыбнулся и вывел на бумаге:
«Дорогие мои Ю и Джэу. Сегодня в Тхибате важный день. И горестный, и светлый одновременно. Брат правителя отправился в Бардо. На похоронную церемонию настоятель Рэннё пришлет своих лучших учеников…»
Во внутреннем дворе дворца правителя, в котором находились и покои послов, громко грянул гонг, и Вэй от неожиданности выронил кисточку. Та плюхнулась на лист бумаги, превращая написанное в чернильные кляксы.
– Гань! – буркнул он и смял испорченный лист.
Следом за гонгом разнесся грозный рев дунгченов, тут же подхваченный низким хором гьялингов.
– Никогда к этому не привыкну, – проворчал Вэй, поднимаясь из-за стола. – Неужели нельзя было придумать более спокойную и возвышенную мелодию для встречи гостей. Сыграли бы на эрху, например, или пощипали цинь. Ну что за варвары…
Вэй выглянул наружу, попутно подхватывая со спинки стула парчовое верхнее одеяние. У парадных врат, на которые выходило его окно, уже выстроились слуги, держа в руках чаши с водой или с дымящимися травами. Самого ченг-по видно не было из-за неудобного расположения окна, но Вэй уже прекрасно выучил придворный церемониал и знал, что правитель будет приветствовать учеников пресветлого настоятеля Икхо в своем резном позолоченном кресле на широкой площадке террасы.
Первыми в ворота прошли двое мужчин в шафрановых кашаях, на открытых спинах которых виднелись черные татуировки-драконы. Обритые налысо, широкоплечие, с ритуальными дордже на поясах – все, как и полагается монахам-воинам гомпа Икхо. Но следующая пара так поразила Вэя, что он промахнулся мимо рукава своего парадного халата.
Нет, он, конечно, и прежде видел, что некоторые монахи-воины оставляют себе косу на затылке, да еще и высветляют несколько прядей, чтобы благие тэнгри принесли им удачу. Но эти двое монахов толщиной косы могли бы поспорить с женщинами. А ко всему прочему от их волос исходило легкое перламутровое сияние, которого невозможно было достичь ни одной известной в Тхибате или Лао краской. Вэй лично это проверял, когда изучал отросшие прядки первенца Ю и Джэу – невероятного жемчужно-серебристого цвета. Вэй никогда не задавал этот вопрос вслух, слишком уж личное, но для себя решил так: быть может все дело в том, что Цэрин излечил увечье Джэу, и вмешательство тэнгри таким образом повлияло на Джэу. А возможно она все же не только за водой ходила тогда с Цэрином на стоянке у нгаспы.
– Ю-то наверняка знает истину, но какое это теперь имеет значение, – сказал он сам себе. – Джэу заслужила право на счастливую жизнь. Она не раз это подтвердила, помогая другим.
Вэй припомнил большую светлую постройку рядом с домом Ю, где Джэу принимала больных. Она все детство видела, как это делала Хиён, но методы нгаспы применяла не напрямую, ведь она не проводила ритуалы бон. Джэу ловко смешивала знания, почерпнутые у Хиён, с теми, что вынесла из гомпа Икхо. А потом еще и прошла обучение у почтенного лаоского лекаря. Да и опыт работы рогьяпой оказался весь кстати, ведь она хорошо знала устройство человеческого тела и совершенно не боялась ни ран, ни шрамов, ни внутренностей.
Наконец собравшись, Вэй поспешил к гостям во дворе. А их прибыло уже немало: и знать, и ламы-астрологи, и монахи, и лучшие ученики Рэннё. Вэй с удивлением обнаружил, что среди последних вместо двух жемчужноволосых воинов, которых он углядел из окна, таких стояло уже шестеро. Правда, в отличие от первых, остальные четверо были явно моложе, одному и вовсе не дать больше пятнадцати.
Слуги степенно ходили вокруг гостей и правителя, журчали приветственные пожелания благоденствия, выражения скорби и соболезнования, обсуждался похоронный ритуал, назначенный на завтрашний день…
– Рада видеть тебя в добром здравии, Вэй-сань, – раздался за его спиной женский голос.
Вэй обернулся и удивился в третий раз за сегодняшнее утро:
– Лхамо? Но…
Он не знал, что и сказать, глядя на нее – все ту же, какой он ее и запомнил много лет назад.
– Воистину каменные зеркала Долины смерти сотворили чудо.
– Или это сделал мой дзонг-кэ, – хитро улыбнулась Лхамо. – Или мои дети… Кто теперь скажет наверняка?
От авторов
Дорогой читатель!
Мы рады, что вместе с нами ты прошел путём в тысячу пиал. Должны признаться, что для авторов дорога была непростой. Придумав идею, нам пришлось погрузиться в изучение Тибета и осознать, что мы знаем ничтожно мало про эту удивительную страну, про культуру и нравы её жителей. Не обошлось и в этот раз без мистических совпадения. Например, поставив в тексте последнюю точку, мы выяснили, что именно в этом, 2024 году отмечается 150-летие со дня рождения Николая Константиновича Рериха (1874–1947) – знаменитого художника, мыслителя, археолога, путешественника, открывшего для многих Тибет своими невероятными мистическими картинами.
Нам пришлось постараться, сортируя многочисленные трактаты о духовном совершенствовании и отбирая среди них действительно ценные источники, воспоминания путешественников и историков. Хотим поделиться с вами списком книг, которые рекомендуем изучить, если культура Тибета захватит вас настолько же, насколько захватила нас. Впрочем, последние две – в своё время достаточно знаменитые – стоит рассматривать с известной долей скептицизма, воспринимая больше, как необычное общественное (в первом случае) и литературное (во втором) явление.
• Тибетская книга мертвых (Бардо́ Тхёдол)
• Гомбожаб
