Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

Рэннё все откладывал и откладывал, мысленно ссылаясь на более важные и срочные дела, а на самом деле просто боясь той правды, которую мог обнаружить. Но теперь откладывать больше было нельзя. Не после того, что рассказал Ринчен. Ракшасы пришли неизвестно откуда и вернулись неизвестно куда после того, как Цэрин сомкнул разлом между мирами живых и мертвых. Но что из себя представляли эти чудовища? Кем были? Или чем?

Ни на столе, ни в ящиках бывшего настоятеля ничего стоящего не нашлось. Разве что несколько тренгхва, но к ним Рэннё прикасаться до сих пор не решался.

– Что, если ракшасы – это души, скитавшиеся по Бардо в ожидании перерождения, искореженные нарушениями в цикле перерождений и выбравшиеся в мир живых через открывшийся проход? – произнес он вслух, разговаривая сам с собой, пытаясь разобраться. – А раз они – души без тела, то логично, что они искали себе сосуды…

Он обошел комнату, заглядывая в каждый угол, ощупывая стену. Изучил содержимое шкафа, не переставая рассуждать и перебирать варианты:

– Возможно ли, что ракшасы потому и предпочитали охотиться на беременных и детей? Пытались обрести новые тела? Переродиться в этом мире? Тогда им следовало бы выбирать Бездушных. Но ракшасы их, напротив, не чувствовали. Быть может все дело как раз в пустоте их тел? Бездушние – словно ничего. Ох, как же сложно! Столько вопросов.

Рэннё дважды обыскал покои прежнего настоятеля, но так ничего и не нашел. Но мысль о том, что лжеБермиаг мог хранить что-то важное, то, что дало бы ключ к пониманию его поступков, не оставляла Рэннё в покое.

«Должно же быть хоть что-то! Если дзонг-кэ прав в своих обвинениях…»

Рэннё чувствовал, что обязан разобраться, выяснить все до конца!

– А что, если Бермиаг не доверял стенам гомпа… – задумчиво протянул он, и догадка вспыхнула в его голове.

Ведь было место, куда прежний настоятель удалялся из монастыря, когда ему требовалось обдумать нечто важное. Где в уединении он предавался медитации в течение многих солнечных и лунных дней. Место, куда послушники носили ему еду и воду.

Немедля Рэннё покинул гомпа Икхо и направился к отдаленной пещере, где когда-то давно жили отшельники, а позже ее облюбовал Бермиаг. Со времени, когда он последний раз там бывал, внутри ничего не изменилось. Старинные деревянные и глиняные статуэтки тэнгри все так же стояли вдоль неровных шершавых стен.

Рэннё упрямо стиснул зубы и с неменьшей дотошностью, чем в гомпа, принялся за осмотр пещеры. И, наконец, его поиски увенчались успехом. Сдвинув плоский валун, который Бермиаг использовал в качестве стола, Рэннё обнаружил в земле тайник. Подняв деревянный щит, накрывающий выкопанное углубление, он брезгливо уставился на мешочки, перетянутые костяными четками, и склянки с ржаво-мутной жижей, от вида которой у него начала зудеть спина. Кожа, где когда-то был изображен дракон, давно затянулась неровными бугристыми шрамами. Но порой они ныли так, что хотелось их содрать ногтями. Рэннё потянулся было к баночке с лечебной мазью, что теперь всегда носил в кармане своей кашаи, но взгляд его упал на кончик свитка, что виднелся за мешочками в тайнике. И все остальное померкло. Остался лишь Рэннё, записи Бермиага и жуткие ритуалы, запечатленные буквами на бумаге.

Многое открылось теперь. И так противно Реннё становилось от себя самого с каждой прочитанной строкой, ведь и он, одурманенный ложью, пел неправильные молитвы, приводил отловленных ракшасов в пещеру и помогал Бермиагу выдирать из них души и запечатывать их в каменных темницах.

– Я ведь думал, это поможет вернуть равновесие, – с горечью прошептал Рэннё. – Что мы лишаем силы проклятых демонов, а не мучаем души невинных людей, обретшие такую уродливую форму. Что мы избавляем мир от напасти. А он…

– Я знаю. – Тяжелая рука опустилась на его плечо.

– Цэрин? – Рэннё с удивлением обернулся. Хоть он и отвлекся, читая записи Бермиага, но пропустить приход в пещеру другого человека никак не мог. Но то человека… – Как ты здесь?..

– Я дзонг-кэ, могу оказаться, где пожелаю. – Губы тэнгри тронула легкая улыбка. – А вот что ты здесь делаешь?

– Я виноват, Цэрин. – Рэннё поднял на него больной взгляд. – Ты говорил, что Бермиаг лживым путем выбрался из Бардо, обманув законы сансары, и родился в теле младенца, который должен был стать настоятелем Икхо. Забрал себе чужое имя, чужое тело, чужую судьбу…

– Верно. Сначала из-за его чудовищного поступка ткань миров пошла трещинами.

– Так то извержение священной горы Ундзэн?..

– Да, последствия поступка Бермиага надолго запомнят люди Тхибата. Ведь в открывшийся разлом из Бардо хлынули ракшасы. Но лжеБермиаг поступил еще чудовищней: когда он подрос и разобрался что к чему – то не стал обратно стягивать трещину мира, тогда еще небольшую, хотя мог. Силы его испорченной ла хватило бы. Но нет, он специально держал грань миров открытой, не давая душам вернуться в Бардо. Он знал, что представляют собой ракшасы, но продолжал вытягивать из них ла, напитывая ей и себя, и те ритуалы, которые стал позже проводить.

Рэннё устало покачал головой, раздавленный открывшейся ему истиной.

– Я и прежде верил твоим словам, дзонг-кэ. Но теперь, когда я вижу тому подтверждение… Когда знаю, как именно… – Рэннё сжал пальцами переносицу, словно сдерживая непрошенные слезы, не достойные монаха-воина и настоятеля. – Тут описаны его ритуалы, успешные и провальные… Как же их много!

– Да, он заигрался с энергиями в поисках иного пути. – Цэрин присел на край валуна и вздохнул. – Старость уже подбиралась к нему, дышала в затылок, и он искал способ переродиться, оставаясь в этом мире, минуя Бардо. Ему нужен был новый сосуд для собственной души.

Он посмотрел на Рэннё долгим пристальным взглядом.

– Я?!

Цэрин печально улыбнулся:

– Ты слишком силен. Но защитником стал бы прекрасным. Особенно если чувство долга тесно сплелось бы с братской любовью.

У Рэннё внутри все похолодело:

– Лобсанг?!

Перед внутренним взором замелькали воспоминания. А ведь говорили ему, и Ло, и Джэу, пытались докричаться, объяснить. Но он оставался глух.

Цэрин снова вздохнул, но этот раз сочувственно. В тесном полумраке пещеры мелькнула перламутровая вспышка, и тонкая молния ударила в свиток, что Рэннё по-прежнему держал в руке. Он охнул и отбросил бумагу, и та вспыхнула белым огнем, опала на пол частицами пепла.

– Зачем?! – воскликнул Рэннё. – Это ведь доказательство! Мы должны рассказать обо всем… Чтобы люди Тхибата…

– Эти знания слишком опасны, – возразил Цэрин.

А затем белым шипящим пламенем вспыхнул и весь тайник.