Шутки Богов. Новая ответственность - Хайдарали Мирзоевич Усманов
– Внучка… – Сказал Ёнсан без лишних прелюдий. – Решение принято. Мы не будем идти войной. Мы пойдём родством.
Соён молчала. Его взгляд на миг смягчился.
– Я слишком поздно это понял. Старались пойти тебе на встречу. Старались учитывать твоё мнение. Но ты должна услышать это прямо… Я прошу тебя – но если понадобится, прикажу. Не ради моего упрямства. Ради всего нашего рода.
Она слегка приподняла подбородок – не вызывающе, а как бы ставя опору своему голосу.
– Если это – ради рода, я не отвернусь. – Наконец сказала она. – Но я не пойду туда, как товар на торге. Я выдвину условия.
Старейшины, сидевшие позади, зашевелились было, но Ёнсан глухо усмехнулся:
– Говори.
Соён шагнула к низкому столику, взяла кисть и чистый лист. Положила перед собой, не для красоты – для ясности мысли.
– Первое. Я вхожу не “через интригу”, а через выбор. Мне нужна личная встреча в долине. Без свиты, без вашего давления. Пусть он услышит мой голос, а не голос рода… Второе. Я не стану “знаменем”. Мой путь – это не только дом и чайные беседы. Я веду свою школу огненных печатей и ковки. Если я вхожу в Род Дракона – моя школа входит со мной, на правах автономного двора. Мои ученики – под моей защитой.
– Третье. Договор рода. Письменный. За печатью Андрея, его жён и старших рода. Права Хваджон нужно оговорить заранее. Торговые пути меди… Совместные рудники… Доля в поставках оружейной стали… Это должна быть не подачка, а союз.
– Четвёртое. Я не стану требовать места “первой жены”. Это слово теперь пусто, когда рядом с ним стоит дракон. Да ещё и богиня, как вы говорите. Но я требую права голоса в делах рода – реального голоса, закреплённого печатью.
– Пятое. И последнее. – Она на миг замолчала, почувствовав, как внутри поднимается жар. – Я не стану той, кто будет шипеть за спиной его женщин. Я войду с поднятой головой. Но он обязан сказать это вслух: “Ты – не пешка”. Если он не может – брака не будет.
Тишина была такая, что слышно, как треснул крошечный пузырёк в масляной лампе. Один из радикально настроенных старейшин уже раскрыл рот, но Ёнсан поднял ладонь. В его глазах мелькнуло удовлетворение – то редкое, которое он не позволял себе показывать.
– Вот так и надо говорить. – Произнёс он негромко. – Так говорит род Хваджон.
– И ещё… – Добавила Соён, уже мягче. – Я поеду завтра. Без церемоний. С двумя ученицами и одной коронной печатью. Если он – род, он поймёт и без золотых штандартов.
После совета она вышла к заднему двору. Ветер шевелил ленточки алой магнолии. В дальнем углу тихо звенела кузница – в такт ровному дыханию мехов. Соён задержалась у стенда с её луком. Вытащила последнюю стрелу из мишени и провела пальцем по тончайшему оперению.
“Гнев – ядом, долг – костью. Смешать – и держать в ножнах…” – Шепнула себе старую наставническую формулу.
В храме предков она зажгла три свечи. Склоняясь, не шептала просьб – лишь констатацию:
– Я иду не как ваша внучка. Я иду как личность.
Пламя на миг вытянулось в тонкую иглу и согнулось, будто кивнуло. Возвращаясь в покои, она позвала двух своих девочек – Ли Ён и Пэ Хва, молчаливых, способных, преданных.
– Мы едем в Долину Дракона. – Сказала Соён. – Без громких слов. Я буду говорить. Вы – смотреть и запоминать. Мир меняется. Наша школа войдёт в него не как гость, а как мастер.
Вечером она села за гуцинь. Пальцы легли на струны, и в воздухе поднялась мелодия, в которой смешались дисциплина и непокорство, усталость и сталь. В одном из переходов звук внезапно сорвался на хрипловатый “огненный” обертон – и Соён невольно усмехнулась:
“Да, Богиня-наложница… Дракон-жена… Посмотрим, кто из нас правда умеет держать жар.”
Перед сном она раскрыла футляр с нефритовым жезлом, вынула шёлковую ленту-приговор и медленным движением переломила её пополам. Не знак неповиновения – знак, что “приговор” превращён ею в “выбор”. Положила рядом чистую белую ленту, на которой сама кистью вывела четыре иероглифа:
“Союз – через слово.”
Ночь прошла быстро. Она видела в полусне каменную пагоду, зеркальное озеро и мужчину, на чьём плече лежит чешуя дракона, словно накидка. Утром Соён поднялась до рассвета – и впервые за долгие годы, поднимая волосы в высокий узел, поймала себя на том, что рука чуть дрожит. Она улыбнулась самой себе. Дрожь – тоже часть пути. И, накинув дорожный плащ, шагнула в день, где её гордость столкнётся не с приказом, а с равным взглядом.
Закрытые врата Долины Дракона
Утро в столице было ясным, и тёплый ветерок шевелил алые шёлковые полотнища над воротами Императорского дворца. Для Соён из семьи Хваджон день начинался с тяжёлых раздумий. Её сердце было исполнено решимости. Она собиралась попасть в долину Дракона… Увидеть Андрея… И приблизиться к тому, чьё имя теперь звучало громче грома по всей Поднебесной. Но чем больше она пыталась действовать, тем яснее становилось то, что врата долины были закрыты.
Ходили слухи, что даже представители старших родов не могут приблизиться к тому месту без особого пропуска. Эти печати-пропуски выдавались лишь по прямому повелению Императора или его жён, княгинь семей Ло и Хун. Каждый, кто пытался пробраться самовольно, исчезал в горах и не возвращался – долина хранила свою тайну. И даже говорили о том, что там водятся очень опасные духовные звери, с которыми могли справиться только мастера не ниже уровня Доу Лин. А таких в Поднебесной практически не было. По крайней мере, среди известных…
Соён не могла мириться с этим. Её гордость, её кровь семьи Хваджон не позволяла ей оставаться в стороне. И потому, обдумав всё, она в тот же день отправилась во дворец.
Величественные ворота, расписанные золотыми узорами драконов и фениксов, раскрылись перед её носилками. Гвардейцы с копьями в руках поклонились, пропуская гостью, ибо имя семьи Хваджон всё ещё звучало весомо. Слуги провели её в прохладные мраморные залы.
Там, в главном приёмном покое, за столом из чёрного нефрита восседала супруга Императора – Ло Иньюй. Её красота была подобна весеннему
