Питомец - Хайдарали Мирзоевич Усманов
Медленно Андрей встал. И в первый раз с начала боя заговорил к Цзяолин не мысленно, а вслух.
“Готова?”
“…Я жажду. Слияние!”
И тут же, в их сердцах и ядрах, прошёл резкий толчок. Словно второе сердце вдруг забилось в груди каждого. Связь, до этого бывшая тонкой линией ощущения, вспыхнула – и оплела их ауры, сознания и плоть в нечто большее.
Цзяолин изогнулась в воздухе, её тело словно вспыхнуло зелёным пламенем, и в следующее мгновение вошло в него… В Андрея… Не в переносном смысле. Она вплелась в его форму, пройдя по узлам ядра, в структуру тела, в плетения ауры.
Его глаза изменились первыми. Зрачки сузились, превратившись в вертикальные капли света, окружённые зеленовато-чёрной кромкой. Кожа покрылась прочной чешуёй, выглядывавшей сквозь разрывы на одежде, и по позвоночнику вырос хребет змеиного пламени, движущийся, как живое существо. Его копьё зашипело, а по древку поползли неестественные знаки, всплывшие из глубин души Цзяолин – язычные спирали, напоминавшие змеиный зов подземелий.
“Смертный удар. Первый глас.”
Парень снова поднял копьё, и… Оно исчезло… Вместо него появился силуэт змеи, выкованный из чистой разрушительной воли. Цвет – тёмно-нефритовый, со всполохами чёрного пламени, внутри которого извивалась тьма. А затем он бросил эту змею.
Она взвыла, не физическим голосом – а звуком ауры, что впивался в разум, и Паука откинуло назад, словно в него ударила тень будущего убийства. Змея врезалась в Паука. Сила удара не была взрывной – она впивалась, сжирая, будто в вену вошло раскалённое жало, что разрушает ядро изнутри.
Паук взвыл от ярости. Он начал истекать дымом, его тело покрылось трещинами, а по лапам стекали всполохи сущностной крови, что даже земля отказывалась принимать.
Андрей пошатнулся. Цзяолин исчезла изнутри, отделившись, её форма снова обрела плоть и объём, но она дышала тяжело, а рядом с ней трепетала аура, гудящая от перенапряжения.
“Не получилось добить…” – Прошептала она мысленно.
“Пока. Но он теперь… истекает. Не восстановится полностью.” – Ответил Андрей.
И это было правдой. Удар разрушил ядровые сплетения, втянул часть сущности Паука в Цзяолин – и дал время. Теперь… Монстр стал уязвимым.
На мгновение возникла тишина. После удара всё затихло. Небо заволокло серой дымкой от потревоженных печатей, а над землёй колыхались волны искажённой ауры, словно всё пространство подрагивало, не выдерживая напряжения между живым и мёртвым.
Нефритовый Паук застыл на месте, его передние конечности дрожали, а огромные фасеточные глаза потускнели. Чернильно-зелёная кровь стекала с его брюшка, обжигая почву, и в каждой капле скрывалось всепожирающее ядро духовной ярости. Андрей тяжело дышал. Цзяолин лежала рядом, свернувшись, её чешуя гудела от остаточных потоков чужой ауры. Они оба истощены, но…
– Нет. Он ещё не сдох… – С трудом выдохнул Андрей. И в ту же секунду земля под ними содрогнулась.
На них обрушился… Рёв… Если это можно было назвать рёвом. Он не звучал, он существовал. Проникал в кость… В кровь… В воздух… Рвал ткань сознания… Нефритовый Паук вспыхнул. Его тело начало меняться прямо на глазах – все уцелевшие лапы раздулись, панцирь треснул, а из трещин вырвались плети концентрированной энергии цвета нефрита, завиваясь в нечто, похожее на гибкие оковы.
Вместо крика – взрыв духовной воли, что выжигал даже сам воздух. Он впал в безумие. Стёр остатки собственной души, превратился в воплощение ненасытной ярости, где уже не было тактики, не было осторожности. Только охота. Поглощение. Разрушение.
Собравшись, Андрей взлетел на копье, резко уйдя вбок от хлестнувшей мимо него лапы, что разрубила землю до подземных слоёв. Цзяолин взвилась следом, но по ней скользнула одна из волоконных нитей – оставив черную линию на чешуе.
“Плохо. Его аура нестабильна, но опасна. Любой контакт – удар в ядро!” – Передала она мысленно.
“Тогда мы не будем касаться напрямую.” – Андрей сжал копьё. В его ладони запульсировало магическое плетение, которое раньше требовало минуту концентрации, а теперь складывалось за три дыхания. Он ударил вниз.
“Клыки Рассекающего Небо. Третий Глас.” – Из наконечника копья вырвалось десяток змееподобных потоков, каждый из которых был не просто техникой – а боевым духом, взращённым в теле и разуме Андрея. Они вились в воздухе, меняя траектории, и ударили в слабые места Паука, находя трещины и выбоины.
Паук снова взревел, но его удары стали беспорядочными. Он разрушал всё. В том числе и свою броню, в пылу ярости погружая себя в собственную гибель.
Андрей резко повернулся к Цзяолин. Она, понимая всё без слов, вошла в его духовное пространство. Не для слияния, а чтобы дать доступ к своей изначальной силе. Время сжалось. Он видел сразу две реальности – свою и её. Её пламя стало его плетением. Её энергия – его оружием. Он создал копию копья из чистого пламени Цзяолин, и метнул её в левый глаз Паука, а сам, вместе с настоящим копьём, ворвался в брешь под его брюшком.
“Техника: Глас Последней Десницы. Цель – ядро.” – Обе атаки вошли одновременно. Змеиное пламя взорвалось в черепе монстра. А копьё – ударило в центральный нерв ядрового сплетения, в самое сердце этого чудовища.
После этого удара на секунду снова воцарилась тишина. А затем… Мощная вспышка. Яркая, нефритовая, мерцающая светом обречённого солнца. Нефритовый Паук вспучился. Его тело изогнулось, а в небо взмыл гудящий столб энергии, словно что-то из его души рвало на части. Он рухнул. Горы затряслись. А долина на мгновение стала ослепительно светлой, вспоминая то, как умирают по настоящему древние существа…
Эхо Павшего Монстра
Тело Нефритового Паука лежало неподвижно – распластанное, изломанное, но всё ещё величественное. Густой зелёный дым поднимался от тлеющих ран, а искры нефритового света до сих пор плавали в воздухе, будто сама душа этого древнего чудовища не хотела уходить от своей основы.
Андрей медленно спустился с небес, держась за рукоять копья, которое теперь дрожало от остаточной силы. Он чувствовал, как сама земля под ним гудит, отзываясь эхом битвы, ставшей переломной не только для него. Тяжело выдохнув, он осторожно подошёл к туше монстра.
Центральное
