Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев
Вот так. А отец, вместо того чтоб воевать, как сказали, совершил казавшийся невозможным из-за запредельной дальности бросок к метрополии алдатов. Расковырял их столицу планетарными бомбами, в ноль выжег несколько центральных планет и, главное, прямо на базах уничтожил готовые к отправке на фронт резервы, численно превышающие его эскадру впятеро. Застигнутые «со спущенными штанами» алдаты не смогли оказать достойного сопротивления, их наступательный порыв, лишившись подкреплений, ждал мгновенный коллапс, и Империя, собрав в кулак остатки флота, смогла-таки нанести сокрушительный удар по врагу. Из тех, кто ушел в тот рейд с отцом, вернулись едва пятая часть, но война была выиграна, столицу удалось отстоять, а проигравшие алдаты низведены до уровня государства третьего сорта.
Отца дома ждал трибунал за нарушение приказа и массовый геноцид. Имперские законники почему-то от одного этого слова впадали в неконтролируемый тремор, при этом, откровенно говоря, больше, чем само действо, их почему-то волновало мнение соседей. Ну, был у имперских законников такой пунктик, хотя грамотно и своевременно проведенная зачистка – высокое искусство, решившее море вопросов куда эффективней международных соглашений и прочей чепухи. Тем не менее отцу грозили нешуточные проблемы, но вмешался император и лично распорядился дело прекратить, а прокурора разжаловать и уволить без пенсиона с формулировкой «За игнорирование интересов Империи». Более позорных статей в Офицерском Кодексе было немного.
Вместо наказания отца произвели из контр-адмиралов, минуя следующее звание, в полные, наградили так, что многим потом икалось от зависти, и отправили командовать Омской группировкой. Правда, все те же соседи, что не успели к войне, упорно именовали его палачом, но отцу на то было горячо наплевать. А император, чтобы угомонить чрезмерно ретивых борзописцев, передал в состав его флота дополнительную рейд-эскадру, после чего количество негативных публикаций в зарубежной прессе как-то само собой уменьшилось до нуля.
Нет, конечно, ему запретили въезд на территорию некоторых стран. У выходцев из Европы весьма своеобразный взгляд на жизнь и свою в ней значимость. Санкции какие-то вводят. Да захоти отец к ним съездить – они б живо все отменили. Так сказать, во избежание. А то бодаться даже с одной полнокровной эскадрой задачка так себе, а уж с целым флотом… И, главное, адмиралу и слова дома никто бы не сказал. В конце концов, такое поведение оскорбительно, а за хамство по имперским обычаям надо отвечать. Но адмирал лишь скривился презрительно, махнул рукой и забыл. Кто он, а кто, к примеру, итальянский премьер? Вот то-то. Совершенно разные весовые категории.
С тех пор отец так на Омске и прописался, его уже дважды переводили в другие места и каждый раз возвращали обратно – очень уж важная точка, кому попало ее не доверить. Именно там в его семье и родился мальчишка, который, опозорив род, напортачил и теперь вместо флота тянет лямку в МЧС.
Истомин поморщился. Он-то знал, что отец, постфактум узнав о случившемся, его действия полностью одобрил. Равно как и выбор – дворянин обязан служить Родине там, где он нужнее всего. И нет позорной службы – есть дурной снобизм. Тем более во времена мира МЧС частенько востребованней, чем военный флот, а случись нужда – призовут обратно.
Рывком вернувшись в реальность, Истомин обнаружил, что Доната с интересом наблюдает за ним. Поймала его взгляд и улыбнулась:
– Ты вдруг такой серьезный стал…
– Бывает, – неопределенно ответил пилот. – Извини, задумался. Кстати, а как ты догадалась, что можно начинать кормить мужчину?
– Интуиция, – лукаво улыбнулась Доната.
– А точнее?
– Корабль перестал рыскать, значит, стабилизировался на курсе. То есть ты закончил.
А она неплохо разбирается в специфике процесса. А еще умеет чувствовать даже незначительные колебания звездолета при маневрах, что отдельное искусство. И как-то это не вяжется с подготовкой не самого важного сотрудника третьесортной спецслужбы, которую к нему приставили грамотно своими прелестями светить. И которая до этого и в космосе-то ни разу не бывала. Странно это…
От размышлений его оторвала Александра, пришедшая на запах обеда. И, как показалось Истомину, она была немного разочарована его решением продолжить вахту. Не доверяешь и все такое… Да при чем тут доверие? Просто курс-то она прокладывать умеет классно, а вот маневрировать в гиперпространстве – так себе. Вот и получаются у Истомина коррекции курса быстрее и качественнее. А так как в прошлый раз их мотало, словно таракана в спичечном коробке, необходим контроль процесса, хотя бы на начальном этапе. Поэтому Истомин сам себя назначил за это ответственным, а штурман может составить ему компанию и поразвлекать анекдотами, что ли. И нечего тут обижаться – лучше пилотировать учиться надо было.
Но на этот раз гиперпространство не подкидывало никаких сюрпризов, и корабль скользил по нему, как жиром смазанный. По всему получалось, что к назначенному сроку они успевают. Даже тот факт, что придется менять точку промежуточного выхода, оказался маловажным нюансом. Ходовые качества «Звездного ветра» были неплохи, а Жан клялся и божился, что движки вытащат даже больше контрактных характеристик, а значит, и переход ему удастся сделать чуть длиннее. Впрочем, этого не потребовалось – курс звездолета удалось проложить достаточно щадящий.
На весь переход оказалась потребна всего одна корректировка – очень хороший результат. Пассажиры, устрашенные быстротой и жесткостью расправы над их неформальным лидером, сидели по каютам и вели себя тихо. Некоторые даже пить не то чтобы перестали, но интенсивность потребления спиртного уменьшили. Даже дети стали вести себя малость поспокойнее – видимо, прошла новизна ощущений, а усталость, напротив, достигла той концентрации, при которой сил на безобразия уже недостаточно. Жан практически не выходил из машинного отделения. Доната с Вероникой аккуратно, стараясь друг с другом не пересекаться, клеили Истомина.
Стоит признать, это было приятно. Пилот старательно делал вид, что не замечает процесса демонстрации товара лицом (Вероника в
