Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев
Выход из гиперпространства планировался в окрестностях Малой Антальи. Небольшое государство, населенное выходцами из Османской империи, теоретически считалось самостоятельным, но, как это часто бывает, имелись тут свои нюансы. Выйти-то анталийцы вышли, но отношений с центральным правительством не прервали, оставшись под вассалитетом метрополии. Та, впрочем, не лезла без нужды в их дела – надо признать, что при всех приписываемых, часто вполне оправданно, туркам недостатках, их провинции жили свободнее, чем в большей части «демократических» государств.
У Империи с турками отношения были традиционно сложные. Как-никак, в прошлом их народы воевали друг с другом не одно столетие. Но притом бывали и ситуации, когда они выступали в одном строю – и каждый раз это оказывалось выгодно для обоих[6]. Памятуя об этом, Истомин не слишком хотел, но и не боялся появляться в этой системе. Да и находиться там дольше положенного он не собирался. Однако звездолет шел уж больно хорошо, а разрабатывая альтернативный маршрут, Истомин предусматривал несколько вариантов. Помимо Малой Анталии, рассматривались еще две системы. Расположенные по меркам космоса достаточно близко. Как минимум одна из них имела перед турецкой провинцией неоспоримое преимущество – там никто не жил. Именно поэтому Истомин сейчас просчитывал варианты дальнейшего пути – времени для корректировки курса пока хватало, но почти впритык, и принимать решение требовалось в ближайшие пару часов.
Истомин как раз заканчивал расчеты, когда из коридора донесся громкий шум и возмущенные крики. Вот ведь! Сказав Александре, чтоб сидела в рубке, Истомин решительно встал и вышел в коридор, где и застал картину сколь неожиданную, столь и непонятную. Вероника, красная, словно рак, стояла посреди коридора, держа за шкирку одну из своих подопечных, а остальные собрались вокруг и отчаянно галдели, причем на разных языках. И тон у некоторых был угрожающий.
– Эт-то что такое! – рыкнул Истомин, разом переводя внимание на себя.
Детишки, которым явно не хватало розг, как один замолчали, а Вероника облегченно выдохнула:
– Наконец-то…
– Что случилось? Почему галдеж? И вообще, объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит?
Несколько секунд длилась пауза, а затем Вероника заговорила. И чем больше она говорила, тем лучше понимал ее Истомин. И, честно говоря, тем сильнее он хотел кого-нибудь убить.
Детишки попутали берега. А Вероника повела себя неправильно, причем с самого начала. Ей попросту нужно было ограничить контакты с ними до минимума, а там пусть хоть поубивают друг друга. Нет, решила с малышней провести доверительную беседу и какое-то подобие урока. И получилось совершенно по-дурацки. Задала она вопрос девочке лет десяти, простой, в общем-то, и ни к чему не обязывающий:
– Каких домашних животных ты знаешь?
– Овца.
– А еще?
– Ты – овца. И муж твой – баран.
И заржала, скотина малолетняя. В этом, надо сказать, вся суть восточных детей, чувствующих свою безнаказанность. Но дальше Вероника, вместо того чтобы вызвать олицетворяющего здесь власть капитана или хотя бы просто сообщить ему о таком хамстве, потащила к нему девчонку сама. И это была глупость, поскольку остальные в коридоре обложили ее, как волки сохатого. Того и гляди бросятся.
Не правы все. Но выбора, в чью пользу решать, не было, равно как и варианта спустить дело на тормозах. Истомин молча схватил охамевшую дурочку и, держа ее на весу, потащил в трюм. Как в прошлый раз, один в один. Только сейчас заперев ее, он громко объявил всем: сидит она там до конца рейса. Еду носить будут, но на том и все. А если кто-то не понимает – так помещений хватит на всех.
Гробовое молчание было ему ответом. Зато когда Истомин рыкнул, все разбежались по каютам – силу и готовность ее применить они понимают, хоть это радует. А после этого состоялся разговор с Вероникой, один на один, чтоб никто не слышал. Разговор был очень нелицеприятным, девушка то краснела, то бледнела, но возразить что-либо у нее не получалось. Женщину, конечно, не переубедишь, но вот заткнуть ее злобным рыком можно вполне, и это у Истомина получилось неплохо.
– Меняем курс, – объявил он, вернувшись в рубку. – Идем на Зета-семь.
– А что так? – Александра выглядела несколько удивленной, хотя и не расстроенной.
– Настроение соответствующее, – буркнул Истомин и не соврал. Действительно, окончательное решение он принял на эмоциях. С другой стороны, это был один из равнозначных вариантов, так что – почему нет? – А что, у тебя возражения?
– Ни малейших. Просто удивилась. Хотя… Опять с кем-то из наших училок поговорил?
– Было дело. Слышала?
– Исключительно ее визги, когда ты вышел. Которая? Та, что покрасивше, или та, что поскромнее?
– Первая.
– Ну, она еще и поумнее. Знает, что делает.
– В смысле?
– Клеит самого видного мужчину на борту, конечно. А чего ты хочешь? Дуреют бабы без мужика, это процесс естественный.
Рассуждая так, Александра не отрывалась от работы. Курс она прокладывала с легкостью неимоверной, и получалось это у нее куда лучше, чем если бы подобным занимался сам Истомин. Пилот глянул на ее экран, кивнул одобрительно, чувствуя, как успокаивается. Все же вид человека, грамотно и с любовью делающего свою работу, всегда добавлял ему хорошего настроения.
– Может, и клеит… Я же им сказал, что пока мы в полете никому и ничего не светит.
Выдал он это совершенно без злости, просто констатируя факт, но Александра все же ответила:
– Мы, женщины, в чем-то умные и продуманные, но во многом иррациональные, живем на эмоциях.
– Иррациональные?
– Ну да, такие же, как волосы на заднице.
– В смысле?
– В прямом. Ну ты сам подумай: зачем у людей растут волосы на ягодицах?
– Элементарно. Чтобы задница не слиплась. Ты еще спроси, где у женщин самые кучерявые волосы?
– В Кении.
– А где у женщин кения?
Они переглянулись и расхохотались, да так, что, кажется, переборки завибрировали, а в ящике, что вчера Истомин самолично притащил на камбуз, покраснели от стыда помидоры.
– Ну, ты зверь, – отсмеявшись, выдала Александра. – Кто ж тебя такого воспитал?
– Да как и всех – дом, школа и улица.
– Не заливай, там подобному не учат.
– А у меня все это было при гарнизоне.
