Битва на выживание - Хайдарали Мирзоевич Усманов
Хуже всего было то, что покровители – и Демиург, и Лю Инь Мо – не глядели на эти пляски смерти вовсе. Они лишь слегка приоткрывали свою пасть, чтобы принять в себя новую волну “топлива”. Всё происходящее внизу было для них столь же банальным, как дыхание.
Толпы же продолжали завидовать. Продолжали требовать своей очереди. Продолжали шагать навстречу мертвенной пустоте, веря, что становятся ближе к Богу, который даже не обернулся.
Вторая волна безумия началась там, где её никто не ждал – в соседнем княжестве, далёком от первоисточника, но жадно ловившем слухи о “благословенной жертве”. Весть о том, что целый город “приблизился к Божеству” ценой собственной крови, обросла легендами, песнями и рассказами паломников, и теперь толпы, лишённые рассудка от страха и зависти, решили повторить то, чего сами не понимали.
На рассвете, когда туман лежал над полями, и колокола хрипло созывали народ к площади, тысячи смертных собрались в центре княжества. Никто не объяснял им сути обряда – его знали лишь по пересказам, обрывкам слов, слухам о пепле и дыме. Но толпа уже решила, что повторение этого жуткого ритуала принесёт им ту же “милость”.
Они построили огромный костёр, в основании которого лежали обломки иконических статуй, остатки семейных реликвий, даже книги, практически вырванные из библиотек храмов. Поверх кидали тела животных, домашней скотины, и даже только что пойманных птиц. Но главное – тела людей, готовых стать топливом. Они сами поднимались на помост, с маниакальным блеском в глазах, одни плакали, другие смеялись, а третьи пели несуществующие гимны, сочинённые на ходу.
И когда факелы вспыхнули, площадь превратилась в кошмар. Крики… Визг… Смех… Молитвы… Всё смешалось в единый хор. Люди сами бросались в огонь, другие их туда толкали, веря, что этим лишь ускоряют путь к Божеству. И тут не было ни жреца, ни проводника – только толпа, сведённая с ума примером.
Огненные столбы поднимались в небо, но небеса были глухи. Ни знак, ни тень покровителя не сошли к ним. Только дым, трупный запах и пепел, оседающий на лица зрителей. Но в безумии они видели “чудо”. Угли, взрывающиеся искрами, трактовались как “голос божества”, а раскалённый ветер, обжигающий кожу – как “дыхание милости”.
Смертные, стоящие на краю этого ожившего безумия, кричали:
– Они уже там! Они вознеслись!
– Мы должны быть следующими!
И с каждым часом пламя пожирало всё больше. Старики бросали детей в костёр, матери – самих себя. Мужчины в диком экстазе перерезали себе горло, а потом валились в огонь, заливая землю горячей кровью.
Но самое жуткое происходило после. Когда костёр угас, а площадь превратилась в поле чёрного пепла и костей, оставшиеся в живых падали ниц и, дрожащими руками собирая пепел жертв, мазали им лица, волосы и тела. Они верили, что “прикоснулись к Божеству через прах”. И вместо отвращения или страха появлялась новая зависть. Люди смотрели на обугленные останки и шептали:
– Они были избраны…
– Мы должны повторить… Ещё, и ещё, пока нас не заметят…
И так в этом княжестве родилась первая секта Подражания – без жреца, без знаний, без смысла. Только голодная, фанатичная масса, которая решила, что смерть – это путь, а кровь – это язык Богов.
А в вышине, где сверкали недостижимые горизонты Первозданных сил, никто даже не взглянул на эту бойню. Лю Инь Мо и Демиург, равнодушные и холодные, лишь почувствовали лёгкий поток энергии от смертных, будто тёплую каплю дождя на коже. Они не вмешались. Им не нужно было вмешиваться. Толпа сама превратила себя в жертвенный костёр, а мир – в склеп. Хуже всего было то, что эта волна только начиналась.
Мир погружался в полную тьму, и на его обугленных остатках начала формироваться Секта Подражания – чудовищное отражение прежних религиозных структур, но лишённое смысла, морали и жалости. Они уже не просто копировали ритуалы Тишины и Продолжения. Они уродовали их до состояния жуткой пародии на веру, где человеческая жизнь стала лишь сырьём, а страдание – декоративным элементом.
Преобразование ритуалов Ритуалы Тишины было просто невероятно жутким. У старой секты молчание означало погружение в пустоту, растворение души в безмолвии, превращение страха в топливо для Лю Инь Мо. Подражатели сделали наоборот. Они связывали себе руки и ноги, перекручивали тела в невозможные позы, заставляя кричать, скрежетать зубами, визжать от боли, пока крики не становились практически музыкальной партитурой Хаоса. В тишине уже не было благоговения – была лишь садистская игра с плотью.
Ритуалы Продолжения также были жутко искажены. Там, где обряд сжигания сосудов давал шанс на очищение и символическую “вечность”, Подражатели начали поджигать тела живых, оставляя их полуживыми, ломать кости, вырывать внутренности и переплетать их с костями уже умерших, чтобы создать “живой костёр”, который не угасает. Они смеялись, когда жертвы пытались освободиться, крича:
“Оставайся, чтобы служить высшей цели!”
Толпы уже не следовали ритуалу, а сочиняли его на ходу. Каждое следующее “жертвоприношение” было более уродливым, чем предыдущее. Дети бросались в костёр вместе с родителями… Старики резали себе жилы и выкладывали их на алтарь как узоры… Женщины кололи себе грудь, превращая кровь в линии, “связанные” с символами покровителей… Мужчины устраивали взаимные пытки, чтобы увеличить количество крика и боли…
Толпа уже не понимала границ. Каждый хотел быть “лучшей жертвой”, “самым ценным сосудом”.
Реакция покровителей была вполне ожидаемой. Лю Инь Мо и Демиург наблюдали всё это без личного вмешательства. Они поглощали всю силу, выделяемую криками, страхом, надеждой и жертвенной кровью, как два гигантских хищника. Никакие просьбы, мольбы или песни не доставали до них. Для существ, которые питались не страхом одного человека, а концентрацией масс, это было настоящее пиршество.
Они оба понимали, что вскоре в этом мире не останется ни одной живой души, ни одного существа, способного сопротивляться или приносить страх и надежду. Этот мир станет склепом, пустым полем для силы. И тогда им придётся искать новые территории, новые миры, где можно будет снова разворачивать свой голод.
Секта Подражания превратила мир в пародию на Ад. Звуки ритуалов смешались с войной животных, криками горящих тел и шепотом духов. Земля покрылась пеплом, а воздух стал вязким, тянущим к земле; реки стали красными от крови, а ветра носили запах горящей плоти и смолы. Сами участники ритуалов выглядели как живые статуи ужаса, то ли поклоняющиеся, то ли катающиеся в бреду, не понимая, что делают.
Мир, который раньше был прекрасным, светлым и Божественным, превратился в склеп живых, где каждая душа – топливо, а каждый
