Ключ Руна - Александр Изотов

Он всё косился на Дениса с Лукьяном, потому как больше незнакомых людей, владеющих волшбой, тут не было. Но всё же одних подозрений было недостаточно.

— Будет сделано, ваше благородие, — городовой, взяв орудие убийства, будто испарился.

— А ты что можешь сказать, Грецкий⁈ — барон снова чуть не набросился на меня, — Как ты тварь ту убил?

Моё задумчивое молчание, видимо, было не тем, к чему привык барон, и он стал едва ли не краснеть от гнева. Но тут меня спас гном Копаня Тяженич, который неожиданно вышел из-за торговой палатки.

— Что ты, благородие, насел на беднягу? — проворчал ковыляющий Копаня, морщась и держась за бок, — Выброс яри был у парня, я сам видел.

Он мне подмигнул, и это, судя по всему, ещё больше разозлило барона. Но появление гнома вдруг напомнило ему, какие проблемы я могу принести, и Демиденко заметно остыл.

— Выброс яри? — барон прищурился, — Это ж какой он яродей будет, если у него такой выброс яри⁈

— Дык потому мы его и отрядили на смотр, — Копаня кивнул, — Гномы, согласно договору с империей, тоже могут отдавать воинов в дружину.

Удивлённо крякнули и Демиденко, и Платон Игнатьевич.

— Да вы ж никогда… Так он же не гном.

— Должен он нам, Иван Вячеславович. И раз так, то в дружине он представляет наши интересы.

Тут уже крякнул удивлённо и я. Особенно, когда барон и воевода услышали про долг и посмотрели на меня, как на приговорённого смертника.

— Какие, на хрен, интересы… — только и вырвалось у меня.

— Цыц! — рыкнул воевода и, схватив Копаню за плечо, повёл гнома в сторонку.

Там они стали плескать руками, что-то жарко обсуждая. Всё это время барон смотрел пристально на меня, явно желая что-то сказать. Потом он всё же кивнул на тело купца:

— Говорят, Грустный имел виды на земли у истока Койвы, — сказал он, — Но эти земли принадлежат твоей тёте, герцогине Жлобиной Елене Павловне.

Я лишь поджал губы. Ух, Жлобина… Теперь понятно, почему она мне денег не давала!

— Моя тётушка… — твёрдо сказал я, — … является вашим другом. Мне непонятны ваши подозрения, господин Иван Вячеславович!

Барон скривился:

— Всего лишь спросил, Грецкий. По городу разные слухи ходят, и по империи тоже… Да и не видел я её уже давно.

— Ваше благородие! — сбоку возник ещё один городовой.

Это оказался как раз тот момент, когда к барону и воеводе стали стекаться вести со всего Качканара. Докладывались городовые и десятники: где пресекли беспорядки, где случились какие мелочи, где кто-то под шумок решил ограбить магазин.

Оказалось, что полностью сгорел дом купца вместе со слугами, и, к сожалению, пожар прихватил пару соседних зданий. В окраинном кабаке убили каких-то орков, и местные говорят, что они были как-то связаны с купцом. А ещё сгорела гостиница эльфа Древнёва вместе с несколькими постояльцами…

До меня даже не сразу дошло, что говорят о той самой, о моей гостинице! У меня ёкнуло сердце и зашевелились волосы на голове, когда я подумал о Захаре, и в панике мне даже явился его голос, как он кричит в огне: «Ваше сиятельство!» — умоляя его спасти.

Вот и сейчас кажется…

— Ваше сиятельство!

Я обернулся, поняв, что это уже не галлюцинация. Мой щуплый орк-слуга полз между палаток, а на него сверху насели аж два крупных дружинника, но остановить его продвижение у них никак не получалось. Орк вгрызался пальцами в землю, вытаскивая себя в рыночный проход.

— Ваше сиятельство!!!

Плачущий Захар, извернувшись из-под локтя одного из воинов, вдруг увидел меня и аж расцвёл.

— А-а-а! Ваше сиятельство… Ну слава Богу! Ах, как же я рад, как рада была бы ваша матушка, Древа ей Небесного!!! Я же думал, вас убили! — он разрыдался, вытирая сопли о рукав дружинника, а потом всмотрелся в меня, — Барин, ну куртку-то совсем испортили! А у нас номер сгорел, где ж я вам её залатаю⁈

Глава 14

Одна нога здесь, другая там

Только тут я и заметил, что слуга у меня выглядел, если мягко сказать, неопрятно. Весь всклокоченный, расправленный, перемазанный в саже. И если помятая одежда — следствие борьбы с дружинниками, то вот чёрные разводы и стойкий запах гари говорили о том, что он лазил по сгоревшим руинам.

Я сразу понял, что он там забыл… Шкатулка! Там ведь наше с ним небольшое состояние.

— А ты куда, зелень нежная, намылился? — вдруг последовал грозный окрик, когда я собрался было вместе с Захаром проследовать к сгоревшей гостинице.

Гадство! Как-то сразу до меня дошло — всё, моя служба в дружине барона началась. Мгновенно, вот прямо сейчас.

Как тут, в этом мире, следовало обращаться к старшему по званию, я особо не разумел, но решил сымпровизировать. Вытянувшись по струнке, я оттараторил:

— Господин воевода Платон Игнатьевич, разрешите отлучиться за вещами?

— Хм-м, — Платон Игнатьевич поморщился, хотя в его взгляде читалось одобрение.

— Ваше сиятельство! — Захар, которого дружинники наконец подняли и придерживали за плечи, аж прослезился, размазывая чёрную пепельную тушь под глазами, — Как же ваша матушка, Древа ей Небесного, была бы рада! В дружине… ей Богу, в дружине мальчик наш! Ах, госпожа Софья Марковна, Древа вам…

— Захар! — прошипел я, впервые чувствуя себя так неловко, что хоть под землю провались, — Не позорь меня, Захар!

Дружинники начали улыбаться, переглядываясь. Денис толкнул локтем Лукьяна, ухмыльнувшись.

— Да это ж только радость настоящая, всевеликая! Вырос сыночек, так бы она сказала, ваше сия…

Всё же я подарил Захару такой взгляд, что слуга проглотил свои слова.

— Господин воевода, разрешите за вещами?

— Ну, раз дитятко просит… — хмыкнул воевода.

Денис было засмеялся, но тут же умолк, наткнувшись на взгляд Платона Игнатьевича. Только воевода решал, кому тут можно шутить, и кому тут можно смеяться.

— Да какие вещи, ваше сиятельство⁈ — запричитал Захар, которого дружинники всё же отпустили, — Всё сгорело, всё! Куртка замшевая, рубашка заграничная, брюки вельветовые, визитка! Две штуки… Всё!

Как раз подошёл ещё один городовой, докладываться хмурому барону о той самой гостинице. Барон стоял поодаль, что-то обсуждая с Копаней Тяженичем, но