Ключ Руна - Александр Изотов
Пара жильцов спаслись, выпрыгнув из окон, но несколько гостей города, вместе с самим хозяином Древнёвым, погибли. Этот самый эльф Древнёв, кстати, оказался убит до пожара, и орудие убийства городовой как раз показывал. Тонкий стилет, с видимыми только мне на нём голубыми рунами.
Я помнил того зеленокожего блондина, который покушался на меня. Экий расточительный убийца… Тут одно из двух — либо у него этих заточек с собой ведро, либо он действовал впопыхах.
И всё же я испытал облегчение, увидев стилет. Потому что все подозрения барона на Дениса и Лукьяна сразу же снимались — теперь потасовка с дружинниками и заточение в порубе было для них железным алиби. И даже неприязнь барона тут была бессильна.
Вологжане, кстати, снова подтвердили, что стилет заряжен человеческой волшбой.
— Не обычный это пожар, ваше сиятельство, — с волнением прошептал мне Захар, встав рядом, — Чёрная волшба там была!
— Листик наш как? — спросил я, и слуга, к счастью, с улыбкой кивнул, мол. Всё в порядке.
Воевода хмурился, улавливая доклад городового, но свистящий шёпот Захара он тоже расслышал. Потому что повернулся и негромко спросил:
— А ты, отец, брешешь или вправду чего видел? С чего взял, что чёрная?
Захар сразу ссутулился от внимания воеводы.
— Дык приходилось наблюдать как-то, милость-батюшка, — пролепетал он.
Воевода прищурился, явно давая понять, что ему такие аргументы до одного места. И я положил руку на плечо слуге, кивнув:
— Захар Иваныч, расскажи-ка воеводе, что видел.
* * *
Рассказ Захара оказался небольшим.
Он как раз был у колёсника, где всячески пытался уговорить мастера подсобить с возвращением нашей кареты с горы Качканар. Тот обещал соорудить такую тележку, чтобы поставить на неё переднюю перебитую ось, и тогда…
На этом месте воевода недобро хмыкнул, и мой слуга смекнул, что Платона Игнатьевича совсем не интересуют инженерные подробности.
В общем, в разгар беседы в мастерскую колёсника забежал перепуганный сосед, и сбивчиво сообщил, что какие-то эльфы-греки превратились в монстров, убили всех на площади, схватили княжну и убежали с ней на гору Качканар, на её Полуденный Рог. Войско гномов прикрывает их побег, у реки уже полегла вся дружина, и вот-вот враги ворвутся в город.
От таких новостей Захар сразу же выскочил наружу и, в отличие от других, побежал в сторону главной площади. За мной, естественно, за его любимым и дражайшим хозяином.
Вот только дорога его пролегала мимо нашей гостиницы, а она как раз занялась огнём. Словно взорвалась — пламя полыхнуло сразу из всех окон, не оставив почти никому внутри шанса.
— Недобрый там огонь полыхнул, — вздохнул слуга, — Красный цвет был. Так горит орочья ярь, уж я-то знаю, ваше благородие, мил-батюшка воевода, как она вместе с телом выгорает, — и многозначительно замолчал.
— Мне из тебя каждое слово вытягивать, отец⁈
Захар встрепенулся и продолжил.
Завидев огонь, охвативший гостиницу сразу во всех окнах, и услышав ржание лошадей с заднего двора, Захар первым делом побежал вытаскивать Листика. Потом, выгнав перепуганных лощадей, он принялся помогать другим тушить пламя.
Сначала он, конечно, сунулся было в гостиницу: «Куртки-то замшевые, да рубашку заграничную, ваше сиятельство!» Но сам чуть не погорел, и его оттащили. Потом он принялся помогать другим заливать соседние дома, поливая из вёдер, чтобы они не погорели, ну и тушить пожар.
Гостиница, к сожалению, выгорела вся, крыша обвалилась, и жар там стоял такой, что никуда пока и не пролезешь. Поэтому Захар, наконец, вспомнил обо мне, любимом и дражайшем хозяине, да понёсся сюда, на рынок.
— Да что ты мне о пожаре-то? — спросил воевода, — Когда ярь-то полыхнула?
— Эээ, — Захар почесал затылок, — Ну, мне так показалось… Это ведь только когда пожар начался, а потом-то обычный огонь был. Дерево да краска.
— Вспоминай, отец! Всё говори, а коль не уверен, и врать не бойся.
— Ну, ежели так, мил-батюшка… Я в жизни-то и видел только раз, как живой орк… — тут он поперхнулся, — Видел, как красная ярь горит, но я ж сам ещё мал был.
До меня только-только дошло, что это означает. Что в гостинице самовоспламенился какой-то орк, причём сгорел именно его источник, с «красной ярью». Ну, наверное, потому у орков и красные руны, что их ярь красного цвета?
Эх, а я ведь даже ни одного постояльца не видел. Кто-бы это мог быть?
— Пламя это как бы… ваша милость… дверь выбило. Я буду врать сейчас, не сочтите за дерзость! Сначала голубое, потом фиолетовое… а там и… — тут Захар весь ссутулился, потому что рядом стоял барон Демиденко, который сверлил моего слугу таким взглядом, будто желал, чтобы тот со своими новостями тоже самовоспламенился, и прямо сейчас.
— Продолжай, — коротко бросил барон, и я понял, что его гневил не мой слуга, а сама эта ситуация. В одночасье мирный Качканар оказался набит монстрами, убийцами и чёрными колдунами, будто и нет тут никакой бароновой власти.
— А потом красным, ваша светлость, господин барон, а тут как вся гостиница-то полыхнёт! И народ из окон прыгать, — пролепетал бледный Захар, — Не велите казнить, ежели соврал, но как помню…
Барон только отмахнулся, и тут же притянул к себе орка-городового. Судя по эполетам на форме, тот был высокого звания.
— Егор, мне смута в городе не нужна! Новость такая — да, на рынке была чёрная волшба, но дружина злого колдуна убила, а Грецкий просто на смотре был. Все живы, здоровы… — он вздохнул, покосившись на воеводу, — Только трое хороших парней отдали свои жизни, защищая княжну. А гномы спускались, чтобы помочь нам против чёрной волшбы и спасти Качканар. Только так, понял?
— Будет сделано, ваша светлость!
— Все, кто другие слухи распускает — под мороком колдунов, так и скажите. Не поймут, можете розгами, но чтоб с умом, ты меня понял⁈ А то знаю я вас…
— Обижаете, господин барон.
— Самых непонятливых просто в поруб, посидят, успокоятся, ясно? Пригрози, что они ради мародёров глаза народу отводят.
— Всё равно ж недовольные будут, ваша светлость.
— А мне от их любви, что, порядка в городе прибавится? Они если правды ищут, пусть не языками чешут, а на Конжак идут ведьму ловить! — барон вспылил, но тут же успокоился, — Сегодня непонятливых в поруб, завтра уж разберёмся, ничего с ними там не
