Жрец Хаоса. Книга IV - М. Борзых
— Ваше Императорское Высочество, так не факт, что это плохая новость, — уже из чистого рационализма возразил я. — Чисто теоретически, если мне не изменяет память, то границы территорий по морю исчисляются по одной простой схеме: двадцать два с половиной километра шельфа считаются русскими вокруг любого острова, находящегося в нашей юрисдикции так или иначе. И лишь дальше начинаются международные воды. Если взять эту величину за основу, то выйдет, что десять километров — это лишь половина от нашего законного шельфа. Так что теоретически территория, подаренная мне, и так, и этак покрывает размеры аномалии. Я ведь правильно понимаю?
Принц криво улыбнулся.
— Мне бы твой оптимизм. Одной ногой стоишь на собственной мемориальной плите, а всё считаешь прибытком, даже увеличившуюся аномалию.
— Знаете, я туда нёсся, чтобы спасти родного мне человека. Хреново, косо, криво, но я бабушку спас, как и ещё какое-то количество архимагов. К сожалению, сорвать ритуал не успел, и они уже оказались такими, какими они есть. Но, во всяком случае, они живы, а уж мудрости в их головах и знаний хватит на то, чтобы обучить себе смену. Теперь иного и не остаётся. С пятью архимагами нас на международной арене уделают, как пить дать.
— Собственно, с этой точки зрения как-то не смотрел… — задумчиво пробормотал принц. — Мы привыкли видеть архимагов как магический ресурс.
М-да, люди в глазах правителей всегда ресурс, даже если они чрезвычайно магически одарены.
— А если уж с такой стороны подходить, то ты, друг мой, безусловно, прав. Тот же Морозов может поднатаскать кого-то из своих и подтянуть до нужного уровня, едва ли не на пальцах рассказывая секреты собственного могущества.
— Неужто Морозов выжил? — удивился я.
— О, ты не поверишь, там от него едва ли не скелет остался, но выжил. Это уже как тебя обнаружили, остальных тоже вывезли и в больнице уже перепроверяли по очереди лекари и некроманты.
— И сколько в итоге выживших оказалось? — уточнил я.
— Из двадцати двух семнадцать.
— Да ладно⁈ А почему из двадцати двух? Их же, кажется, больше было…
— Чего не знаю, того не знаю, не смогу подсказать. Двадцать два тела — живых и мёртвых. Ты двадцать третьим был.
Я задумался, вспоминая Эсрай, но задавать вопросы напрямую не стал. А ещё появился животрепещущий вопрос, а куда делось тело пустотника? Голову я ему отгрыз вполне реальную. Но и этот вопрос я придержал при себе. Мне бы с кем-то из оборотней пообщаться, меня нашедших, но вслух сказал совсем иное:
— Мне бы вас поблагодарить за оборотней, направленных на мои поиски. Так бы я там и пал смертью храбрых рядышком с архимагами.
— Да уж, видок у тебя ещё тот был, когда тебя вытащили, — признал принц.
По глазам я видел, что он хотел бы расспросить, что там произошло, но сдерживал себя. Поэтому я задал вопрос, возвращаясь к первоначальной теме разговора.
— Ваше Императорское Высочество, что за третья дрянная новость, о которой вы говорили?
— А вот, ты знаешь, до момента, пока я не прибыл в больницу, она была хорошей, а когда я встретил княжну Эльзу, и она поведала мне о твоём диагнозе, новость резко переквалифицировалась в плохую.
— Ваше высочество, не томите, а уж очень интересно, что это за новость-перевёртыш такой.
— Я, честно говоря, надеялся, что ты взял порог архимага…
— Это как? — удивился я.
— Не знаю как, в шоковом состоянии, может, перенапрягся или ещё что… — принц пытливо вглядывался мне чуть ли не в душу, надеясь, что я как волшебник вдруг выужу ему ранг архимага из шляпы вместо кролика.
— А с чего такие выводы-то произошли? — я был искренне удивлён.
— Да с того, что с полигона звонили: три купола погасло. А один старый, древний, растрескавшийся круг, к которому уже сотни, а то и тысячу лет никто не прикасался, вдруг вспух новым куполом с чистым сиянием. Я вот надеялся, что это ты.
— Увы и ах, Ваше Императорское Высочество, увы и ах, — честно ответил я принцу. — Сами видите моё состояние.
— Вижу, и оттого хорошая новость превратилась не в очень хорошую, а в откровенно дрянную.
Наш разговор с принцем бесцеремонно прервали. Отворилась дверь в больничную палату и с громким стуком ударилась о стену; при этом мы с Андреем Алексеевичем отреагировали с аристократической невозмутимостью, лишь приподняв в удивлении брови.
В палату вошёл некто высокий, худой и излишне длинноухий. Я, признаться, к своему стыду даже пол его угадать не смог. Женственный мужик или мужественная барышня? Похер. А вот насыщенность его ауры уже сбрасывать со счетов не стоило. Там в магическом зрении мага за аурой видно не было, такая она была плотная.
Судя по тому, что лицо его мне было не знакомо, а за ним следом семенила пара медиков его императорского высочества с подобострастными выражениями лиц, это и был один из иностранных лекарей-архимагов, прибывших по мою душу не то с желанием добить, не то с желанием проследить, что я сам скоро сдохну.
На лице у архимага царило настолько брезгливое выражение, будто бы он зашёл не в одну из столичных императорских лечебниц, а в неубранный хлев к скотине, где навоз прилип к кончикам его бархатных туфель с серебряной вышивкой. Он действительно был в туфлях на платформе с серебряной вышивкой. Выглядело это, честно говоря, совершенно по-женски, как и общий его внешний вид: длиннющие косы, спускавшиеся чуть ли не до пола, а то и совсем чуть-чуть не подметавшие пол в лечебнице, и не то кафтан, не то кимоно, не то халат. Больше всего его верхнее платье была похоже на русский деревенский сарафан; кокошник ещё напялить — и красна девица получится.
Видимо, мои мысли были столь красноречивы при обмене взглядами с ним, что выражение его лица всё-таки изменилось: в нём считалось злое желание меня добить на месте. А мне-то что? Послушать сестру, так я уже одной ногой покойник, да и, судя по странным обстоятельствам осознания себя в этом мире, умирать мне уже приходилось. И что? Теперь прикажете лебезить перед каким-то архимагом, который
