Жрец Хаоса. Книга IV - М. Борзых
Выглядела Эсрай умиротворённо, будто спала, если бы не одно «но». Её горло было перерезано.
Местный садист отчего-то не поступил с ней так, как с остальными — не вырвал средоточие, не запечатал тьмой. Просто… перерезал горло, словно на скотобойне. И эта странная, серебряная кровь, казалось, держала базальт на расстоянии, не давая ему завершить своё чёрное дело.
«Она — дитя божеств, таких так просто не убить», — промелькнуло в голове, но сейчас было не до загадок. Я приложил ухо к груди девушки в надежде на чудо, но так и не услышал биения сердца.
Я снова рванулся к бабушке, но камень не отпускал её, будто хищник, оскалившийся в ответ на мои попытки.
И тогда во мне что-то сорвалось.
Боль пронзила руки, острая, жгучая, будто кости ломаются и собираются заново. Я вскрикнул — и увидел, как мои руки меняются. Кожа потемнела, стала плотнее, а ногти вытянулись в длинные, изогнутые когти — чёрные, как у горга, и острые, как лезвие. И магии иллюзии в этом не было ни капли.
«Неужто я освоил частичный оборот?» — пронеслась фоном мысль и исчезла, ведь я с остервенением принялся кромсать тварь, удерживающую бабушку.
Я не думал, я резал. Когти вонзились в базальт — и камень завопил.
Пронзительный, нечеловеческий визг разорвал тишину, будто я резал живую плоть, а не камень. Базальт дёргался, как раненый зверь, из ран сочилась чёрная, вязкая слизь, но я не останавливался. Меньше минуты мне понадобилось, чтобы извести с десяток щупалец, сжимавших бабушку. Сложнее всего далось выдрать кляксу из её груди… она вросла намертво, не отпуская свою жертву. Тогда пришлось срезать её с верхним слоем кожи.
Я испытал странное облегчение, увидев пятно алой крови у бабушки на груди вместо чёрной маслянистой жижи.
— Держись, ба!
Я схватил её, резко дёрнул на себя, и её тело, наконец, оторвалось от камня. Она рухнула мне на руки, лёгкая, как перо, почти бездыханная, но живая. Влив ей в горло лекарскую алхимию, захваченную с собой, я принялся выдирать остальных. Пришлось исходить из теории, что открыть портал я смогу лишь раз, и то не уверен, сколько он продержится. Лучше бы успеть закинуть в больницу к Лемонсу и Эльзе как можно больше тел.
Я метнулся к следующему архимагу. Мои когти рвали базальт, как бумагу, камень визжал, корчился, но я не останавливался. Один. Два. Трое.
Мои глаза снова и снова возвращались к Эсрай. Отчего-то во мне крепла уверенность, что не могла она так просто умереть.
Вырезав из базальта десяток ещё подающих признаки жизни архимагов, я нагрузил их на своих иллюзорно-пустотных химер, почувствовав, что обе магии истратились безвозвратно, и не получали подпитки от пустоты, как в прошлый раз. Приходилось цедить последние капли силы из системы энергоканалов для удержания химер в овеществлённом состоянии, пока крылогривы вынесут раненых.
Ждать больше не было смысла. Интуиция била в набат, сообщая, что отведённое мне время не просто на исходе, а будто я уже давно живу в кредит.
Как когда-то открыл арку в комнату принцессы, так и сейчас я создавал простенькую каменную арку без изысков в воздухе перед собой. Пространство пошло рябью, словно круги по воде от брошенного в озеро камня.
Казалось, бездонный резерв пустотной магии, подпитываемый местным стихийным источником, опустошался с катастрофической скоростью.
Что за черт⁈
В груди заныло, а в глазах плясали белые пятна.
«Ну же, Войд! Выручай! Подпитайся от местного источника!»
Но ответом мне была тишина.
Арка ещё не успела полностью сформироваться, как химеры рванули в неё со своей драгоценной ношей, повинуясь моему приказу. Резерв не восполнялся. Взобравшись на последнего крылогрива, я отправился домой. Я почти успел пересечь границу портала, но в этот момент из моей груди вышел обсидиановый наконечник гарпуна. Меня сорвало с химеры, и одновременно с тем портал схлопнулся.
Из всех жертвенников, из всех алтарей, в меня выстрелили чёрные гарпуны — тонкие, как иглы, острые, как клыки голодного зверя. Они пронзили меня насквозь — грудь, живот, ноги — и боль ударила в мозг, как молот, сбивая с ног. Я рухнул на колени, чувствуя, как тёплая кровь хлынула изо рта.
Гарпуны дёрнулись — и потащили меня назад. Я ещё отбивался когтями, но новые и новые гарпуны с садистским удовольствием впивались меня, растягивая в воздухе, словно насекомое на паутине паука.
А за спиной раздался злорадный смех:
— Думал я не подготовлюсь к нашей второй встрече? И откуда ты только взялся, мелкий воришка, испортивший все мои планы… — голос пустотника прозвучал со всех сторон одновременно, обсидиановые щупальца задрожали, признавая хозяина. Его тенеподобная фигура медленно материализовалась передо мной, — … но в итоге ставший перегноем в почве возрастания моего величия?
Последние слова он произнёс с ледяной усмешкой, и я увидел, как его пустые глазницы — две бездонные дыры в маске из чёрного камня — вспыхнули иссиня-чёрным светом.
— Если ты про манию величия, то там и растить ничего не надо, бьёт через край, — огрызнулся я, проводя подспудно инвентаризацию собственных скудных сил и возможностей.
Он сделал шаг вперёд, и тень за его спиной ожила, превратившись в десятки тонких щупалец, которые извивались в воздухе, как разъярённые змеи.
— Заткнись, мальчишка! Мало украсть мои наработки… — его рука резко сжалась в кулак, и я почувствовал, как невидимые тиски сдавили мою грудь, — … нужно ещё иметь мозги и знания, чтобы ими воспользоваться.
— Я ничего не крал, твоя Пустота сама мне их отдала. Сказала: «Забирай, это трофеи!» — продолжал я топтаться по больным мозолям врагу.
Пустотник внезапно исчез и тут же материализовался в полуметре от меня, наклонившись так близко, что я почувствовал запах тлена от его дыхания.
— Ты лжёшь! Она не могла! Конечно же, она не могла! Это всё уловка! — он выдохнул с облегчением. — Что, думал, я не смогу переиграть пустотника на своём же поле? — его эфемерный коготь медленно рассёк мою щеку, собирая капли выступившей крови. — Нет… — он отведал моей крови и отступил на шаг, широко раскинув руки, и вокруг нас вспыхнули чёрные
