Продавец игрушек - Влада Ольховская
Даника чувствовала, как сердце восторженно замирает перед чудесами, вдруг мелькнувшими в финале ее жизни. А от того, что одно чудо можно оставить себе, в груди разливалось приятное тепло. Она стояла у тележки дольше, чем требовалось, потому что здесь можно было на пару минут обмануть себя, поверить, что все не так уж плохо… Но вечер заканчивался, ночь дышала холодом, и Данике пришлось сделать выбор.
– Я хочу вот эту!
Старик, безразличный ко всему, даже к ее истории, наконец позволил себе легкое удивление:
– Эту? Она очень простая.
– Я знаю.
– Но ты берешь ее. Почему?
– Потому что ее можно обнимать, – пояснила Даника. – А я ведь ублюдок, нас никто никогда не обнимает.
Она не жаловалась ему, знала, что это бесполезно, да и не привыкла. Он хотел узнать причину, она эту причину назвала, вот и все. Старик, кажется, остался доволен.
Она забрала с его тележки маленького плюшевого медведя – серо-коричневого с белым животом, смешного и пухлого. Раскинувшего лапы так, будто он действительно хочет ее обнять. Разглядывающего ее любопытными глазками-бусинками, улыбающегося ей, словно она и не ублюдок даже, а маленькая девочка, которой совсем не обязательно умирать.
Она уже знала, где проведет свою последнюю ночь. Даника приметила убежище у самой площади, так, чтобы от входа было видно великое дерево. Взглянула на него последний раз, подумала о том, что по нему, наверно, мертвые души поднимаются на небо… Бабушка верила в души и небо. Даника верить разучилась, но не отказалась бы увидеть маму, бабушку и дедушку снова. Может, остаться у дерева? Хотя нет, этим она рискует отсрочить неизбежное, смысла нет.
Она спустилась в одно из полуразрушенных зданий. Раньше это был первый этаж, теперь он ушел под землю, так что Даника не видела больше ни дерева, ни неба, только черную землю за оставшимися в раме осколками стекла. Но и это было не так уж важно, зато не холодно!
Она не собиралась упрощать задачу своим убийцам. Даже зная, что финал неизбежен, Даника все равно обустроила убежище так, как учила когда-то бабушка. Выбрала дальнюю комнатку, маленькую, такую, которую и упустить при осмотре могут. Забаррикадировала окно какими-до досками – через землю тоже порой проползают твари. Закрыла дверь, подперла железяками, которые тут же и валялись. Скрутила себе постель-гнездо из всех тряпок, какие только нашла в ближайших комнатах. Ткань была сырая и заплесневелая, но это ничего, Данике доводилось спать и в худших условиях.
Когда подготовка была завершена, Даника выключила крошечный фонарик, позволяя комнатке погрузиться в абсолютную, ничем не развеянную темноту. Оно и к лучшему… Когда не видно правду, можно довериться фантазии. И вот Даника уже не одна и не в какой-то обвалившейся дыре, она снова в залитом солнцем доме в защищенном городе, ее родные еще живы, они любят ее, они ее никогда не бросят… Она свернулась вокруг плюшевого медведя, чувствуя, как он напитывается ее теплом – и отдает тепло в ответ. Он ее не покинет, и этой ночью все завершится, но она хотя бы будет не одна!
Сначала она еще прислушивалась, чтобы вовремя уловить шаги, подготовиться. Потом подумала: какой смысл? В чем подготовка? Она ничего уже не сделает. Да и потом, подготовится еще, когда они будут выламывать дверь! Она отпустила страх и растворилась в мыслях о прошлом… Она и сама не заметила, как усталость взяла свое. Даника, обнимавшая плюшевого медвежонка, забылась непривычно крепким спокойным сном.
Она проснулась сама – не от того, что кто-то ломится в ее комнату, не от грубого прикосновения тех, кто пришел ее убить, даже не от света, ударившего по глазам. Нет, проснулась она все в той же тихой, душной темноте просто потому, что выспалась. И это было так непривычно, так странно… Даника и вспомнить не могла, когда такое случалось последний раз! Пожалуй, когда она была достаточно легкой, чтобы дедушка мог нести ее, спящую, на руках.
Она была жива, она все еще лежала на созданной ею же постели и обнимала медвежонка, которого купила у странного старика. Ее жизнь не оборвалась, а продолжилась, и… Даника не знала, что делать с этой жизнью дальше.
Почему те люди не пришли за ней? Испугались, не решились? Она неправильно поняла их взгляды? Может быть, хотя Даника давно уже не ошибалась в людях, особенно когда речь заходила о чем-то плохом. Так что же случилось и… и как на это реагировать?
Она не готовилась встретить следующий день. У нее ничего не было: ни новой одежды, ни еды, только плюшевый мишка… Но его Даника не отдала бы ни за что на свете, даже если бы старик согласился вернуть ей еду. Потому что у нее впервые появилось желание: ей хотелось снова заснуть в тепле, обнимая кого-то и веря, что ее любят. А когда есть желание, умирать уже нет смысла. Даника, еще не зная, что будет делать дальше, решила выйти из убежища и посмотреть, какие у нее варианты.
Может, она и вовсе проснулась посреди ночи, за ней просто не успели прийти? Часов у нее не было, и проверить она могла лишь одним способом: поднявшись на поверхность. В доме, через который она шла, было тихо и пусто, но тут ничего подозрительного – никто бы не стал делить убежище с ублюдком!
Она издалека заметила тусклый серый свет – верный признак наступившего утра. Они теперь все такие… Особенно в самые ранние часы, когда тьма, отступая, оставляет за собой густую пелену тумана. Зато воздух свежий, хоть это радует! Правда, пахнет немного необычно… неприятно, и Даника никак не могла распознать, что это за запах, но от него становилось не по себе. Может, если бы она была одна, она бы и вовсе не решилась покинуть здание. Но она прижимала к себе медведя, и это все меняло.
– Не бойся, – прошептала она. – Если что, я смогу тебя защитить!
Ей нравилось думать, что он ее услышал. Потому что данное ему обещание позволяло отогнать собственный страх и мысли о том, что происходит нечто непонятное… Утром в лагере всегда шумно: караван не имеет права долго оставаться на месте, они должны двигаться, чтобы сохранить хотя бы призрачный шанс дожить до Черного Города! И дежурные будят людей еще затемно, тогда и звучат первые голоса… Но почему сейчас так тихо?
А может…
