Продавец игрушек - Влада Ольховская

Мысль мелькнула и угасла. Даника поняла, что у нее просто не хватит сил. Что-то перегорело внутри… Пожалуй, само желание выживать. Зачем? В мире не осталось людей, которым она нужна, которые способны ее любить – все умерли! А остальные… Они всегда будут смотреть на нее как на животное, прибившееся к ним в пустошах. Вряд ли Черный Город что-то изменит. Даника шла туда не потому, что ей хотелось, а потому, что об этом мечтали мама и бабушка, она просто унаследовала от них эту мечту. Но разве не глупо? Страдать потому, что кто-то другой так и не сумел стать счастливым…

Ей не поможет Черный Город. Хуже там не станет, однако лишь потому, что хуже и не бывает. Она выбилась из сил, она уже и не помнила дни, когда не чувствовала боли… Были ли такие? А если нет, ради чего это? Она честно пыталась и сделала больше, чем сумела бы другая девочка на ее месте. Разве кто-то оценил? Вот итог ее усилий: на нее смотрят как на кусок мяса, который по нелепому недоразумению еще дышит.

Это она уже не сможет изменить, не получится просто. Но и ждать, когда же ее убьют, Даника не хотела – в последней вспышке злого упрямства. Она собиралась повлиять на свою судьбу, даже если ничего хорошего ее не ждет и сил почти не осталось…

Даника пошла к продавцу игрушек.

В молчаливой и угрюмой процессии беженцев он один, пожалуй, был таким же чужеродным элементом, как она. Одинокий старик, который в пути вечно толкал перед собой большую тележку, а во время остановок раскладывал такой странный, совсем неуместный в этом холодном мире товар.

Он действительно продавал игрушки. Даника, впервые заметив это, даже решила, что она ошиблась. Она ведь наблюдала за ним издалека, близко она не подходила ни к кому – научилась с тех пор, как однажды ей камнем разбили лоб, отгоняя подальше. Шрам остался… но видела его все равно только Даника.

Она понимала, что люди разные и не все изобьют ее только за то, что она из ублюдков. Однако рисковать она больше не собиралась, поэтому и на старика смотрела из-за угла, из густых зарослей, так, чтобы он не обнаружил ее. Хотя Данику не покидало ощущение что он все равно подмечал все и всегда.

Она увидела, что на его тележке выставлены дивные вещицы, яркие, нарядные, будто прибывшие из другого мира. В реальности, где люди убивают друг друга за кусок хлеба, где игрушки не нужны никогда и никому… А если понадобятся детям, матери скрутят что-нибудь из веток и обрывков одежды. Никто не будет тратить драгоценные ресурсы на баловство! В Черном Городе – может быть, но не здесь, на дороге… О чем вообще думал этот глупый старик?

О чем бы ни думал, отступать он не собирался. Даника никогда не видела, чтобы он отправлялся с другими на охоту или торговался с ними за припасы. Да и свои у него вряд ли были: он возил столько игрушек, что лишь они в его тележке и помещались. Он должен был ослабнуть от голода, отстать от каравана и умереть давным-давно.

Однако он по-прежнему был здесь. Такой худой, дряхлый какой-то… И все равно выдерживающий ту же нагрузку, что и другие. Он ведь и нападение падальщиков легко пережил! Он наверняка знал немало секретов… Он стал стариком, а это само по себе роскошь в новом мире.

Он не был милым. За время долгого, бесконечного путешествия Данике не раз доводилось видеть старших людей, которых многие любили – за приветливость, опыт и желание помочь. Но те люди и вели себя иначе! Часто улыбались, находили правильные слова в любой ситуации и никому не позволяли унывать. Бабушка Даники как раз была такой… до самой смерти.

Продавец игрушек оказался совсем другим. Он ходил вечно хмурым, настороженным, говорил мало, уверенно хамил, если к нему обращались. Его, кажется, побаивались, хотя бояться вроде как было нечего. Он каким-то образом сумел сделать так, что его обходили стороной даже мужчины из той группы, которая теперь впивалась в Данику горящими жадными глазами. И тем более странным было его стремление продавать игрушки, которые никто никогда не покупал!

Но сегодня этому предстояло измениться. Он привычно разложил товар на своей ржавой обшарпанной тележке – и привычно остался в одиночестве. Люди, выбиравшие место для ночного отдыха, даже не смотрели в его сторону. А вот Даника заставила себя двинуться вперед.

Она не знала, как он отреагирует. Она очень, очень редко подходила вплотную к другим людям, и это никогда не приводило ни к чему хорошему. Но сегодня она готова была рискнуть, ведь если ей предстоит умереть ночью, чего вообще бояться?

Старик окинул ее злым мрачным взглядом, но… это был такой же мрачный взгляд, как и при разговорах с остальными людьми. Он, похоже, не видел в Данике ничего необычного! Не мог не знать, что к нему подошел ублюдок, все ведь очевидно, однако не считал это чем-то особенным. Приободренная таким началом, Даника объявила:

– Я бы хотела купить игрушку!

От волнения получилось громче, чем она планировала, и на них уже начали коситься другие беженцы. Однако старик не обратил на это внимания, он угрюмо уточнил:

– Что у тебя есть?

Она, смущенная непривычным вниманием, придавленная взглядами издалека и собственной участью, не смогла ответить. Она просто вывалила на прилавок все, что хранилось в ее потрепанном рюкзаке. Старик и глазом не моргнул, он просто передвинул пару предметов, взвесил в руке мешочек с мясом, покачал седой головой:

– Этого мало.

Такого Даника точно не ожидала. Может, и следовало бы… Она ведь понятия не имела, сколько стоят игрушки. Но она точно знала, что за всю долгую дорогу никто даже не подходил к старику, не то что покупал у него! Разве он не должен обрадоваться хоть какому-то вниманию?

Очевидно, нет. Серые глаза, тускло блестящие под кустистыми бровями, смотрели на нее, не моргая. Старик ждал.

– У меня больше ничего нет, – смутилась Даника.

– Я вижу. Почему ты отдаешь мне все? Как ты будешь жить дальше?

– Я не понимаю… Вам меня жалко или этого все-таки недостаточно?

Ей казалось, что старик пытается торговаться с ней, он сказал, что этого не хватит, чтобы проверить, есть ли у нее какой-нибудь тайник… Но он, похоже, верил ей. Так зачем же спрашивать? Пусть уже скажет, даст он ей игрушку или нет, и можно